Звон мечей - [53]

— За деревней есть таверна, небольшая, правда, но путникам там никогда не отказывают. Почему ты не пошел туда?

— Я не местный, мне сказали, что таверны нет и показали на твой дом.

Она тихо выругалась и таким же быстрым движением надела платье.

— Не нравлюсь?

— Нравишься.

— Почему нет тогда?

— У меня недавно умер близкий человек. Я до сих пор с ней.

Лиска скользнула ко мне на колени и принялась ерошить волосы:

— Тяжело, наверное.

Я сглотнул и молча кивнул головой.

— На улице темно, не найдешь ты постоялого двора. Оставайся, приставать не буду — она хихикнула.

Наверное, первый раз в жизни я чувствовал себя таким смущенным.

Утро выдалось просто удивительным, несмотря на небо, по обыкновению затянутое тучами, чирикали какие-то незнакомые птички, стол просто ломился от деревенских угощений, в общем, жизнь удалась. Я уже и не помню день, когда у меня последний раз было хорошее настроение. Наверное, когда просыпался с Ларной. Как же это было давно. Боль уже притупилась и воспоминания уже не вызывали щемящего чувства в груди. Я прищурился и втянул носом воздух. Пахло мясом и свежими овощами. Очаровательно. Позавтракав, я вышел во двор и потянулся. Солнышка очень сильно не хватало. Еще одна проблема, с которой придется разобраться. Даже не потому, что сам скучал по яркому свету и теплым лучикам на коже. Потому что обещал. Ей. Она никогда в жизни не видела солнца и каждый раз чуть ли не с открытым ротиком слушала мои рассказы. О тепле на коже, о загорелых людях, о бурной зеленой растительности. И я обещал ей, что она обязательно его увидит. Увезти ее в место, где есть солнце я уже не смогу, значит, нужно сделать так, чтобы оно засветило над ее могилой. Улыбнувшись горькой улыбкой, я пошел искать себе коня

* * *

Один из всадников оценивающе оглядел меня и молча проехал мимо. Воин видит воина. Осанка, твердый взгляд, говорящий о том, что ты привык убивать. Не думаю, что он посчитал, что я сильнее их, просто решил не связываться, зачем рисковать лишний раз, когда нет на то веской причины? Чувствовалось, что они здесь не в первый раз, так уверенно вели себя, проезжали по домам, что-то требуя и люди безропотно выносили небольшие свертки.

— Сейчас заберут с собой одну женщину — , я даже не заметил, как подошел крестьянин, встретивший меня в деревне.

— Почему ты так думаешь?

— Они всегда так делают, приезжают, набирают провизии, денег и выбирают самую красивую, которая потом не возвращается. Один раз в трех лигах обнаружили труп, чаще даже трупа не находят, позабавятся, да скормят блогу.

Услышав женский крик, я стиснул зубы, но продолжил приторачивать тюки с провизией к коню. Хватит геройства, это не моя война, я не могу всех спасти.

— Ты один, но, может, ты можешь что-то сделать?

Я молча отвернулся от крестьянина, делая вид, что я занят. Он яростно плюнул в землю и отошел. Не моя война, не моя, я же не могу бегать по деревням и быть их избавителем от всех напастей. Рядом раздался звук неспешного аллюра и мимо медленно прогарцевал давешний всадник, с перекинутой через седло Лиской. Мы встретились с ней глазами. В них не было ни боли, ни страха, ни мольбы о спасении. Просто обреченность. Она уже поставила на себе крест и смотря на меня понимала, что я ничего не смогу сделать, даже если она попросит. Да, она и не просила.

Я скрипнул зубами:

— Ну все, хватит уже безобразий!

Морлок остановился и уставился на меня немигающим взглядом:

— Не лезь не в свое дело. Жить надоело? Ну так мы это можем быстро исправить.

Ада начала слегка подрагивать, словно толкая меня в спину и я медленно заговорил, чеканя каждое слово:

— Девушку. Отпусти. Мразь.

Судя по всему, он был главный в этой тройке, так как сделал лишь легкое движение головы и один из всадников помчался ко мне, выхватывая меч. Все произошло так быстро, что я даже не успел выхватить свою детку. Сдвиг сознания, прыжок в сторону противника, уклонение от меча, перехват руки и сдергивание его с лошади. Всадник еще летел в воздухе, и я вывернул его руку, положив себе на плечо. Страшный прием. Его инерция и моя сила просто раздробили его локтевой сустав, даже если он бы и выжил, то никогда не смог держать даже ложку. Но я не позволил ему остаться в живых, ударив по гортани резким ударом растопыренной ладони. Не успело его тело опуститься на землю, как я уже стоял в боевой стойке, держа в руках Аду. Противники уже спешились и медленно двигались ко мне. Ада стала трястись все сильнее и я почувствовал, что на меня опять накатывает странное демоническое наваждение:

— Ничтожные черви, как вы смеете бросать вызов силе Сотворенной во Тьме и Приносящему Смерть!

Мир стал похож на стопку рисованных черно-белых картинок, противники выглядели как карандашные наброски. Словно художник углем, я рисовал по реальности мечом. Это был мой холст и лишь мой кусочек угля мог что-либо изменить на нем. Когда все закончилось передо мной лежала груда кусков плоти, которые, что с трудом верилось, когда-то были людьми. Они выглядели так, будто какой-то механизм нашинковал их за считанные секунды. Меня бил озноб, как и каждый раз после подобного, я чувствовал, что меч все сильнее начинает овладевать мною и это мне не нравилось.