Звезды видят все - [22]

Адвокат попытался ей помочь.

— Вы же знаете, я целиком в вашем распоряжении. Если я смогу вам помочь, я охотно это сделаю!

— Я знаю. — На ее лице мелькнула слабая улыбка. — И очень благодарна вам за это.

Она внезапно поднялась и вынула из ящика комода плоский отделанный коричневым сафьяном футляр. Открыв его, она протянула его адвокату.

Пораженный, взглянул он на прекрасное жемчужное ожерелье. Казалось, что жемчужины искрились каким-то удивительным мерцающим светом. Что украшение стоило огромных денег, Хофстраату стало ясно сразу.

— Дорогая вещица! — сказал он восхищенно и вопросительно посмотрел на жену своего друга, которая снова села напротив него.

— Это свадебный подарок моего мужа, — тихо ответила она. — Его мать носила это ожерелье.

Адвокат осторожно взял с голубой бархатной подкладки украшение и, держа его в руке, сказал:

— Жемчужины редкой величины и красоты.

Внезапно он опустил руку с ожерельем.

— Уж не хотите ли вы…

Госпожа Тербовен кивнула головой.

— Да, я хочу его продать.

Гость положил ожерелье обратно в футляр. Задумчиво покрутил он в руках открытую кожаную коробочку, любуясь мерцанием и тусклым блеском жемчужин.

Наконец он сказал, не отрывая взгляда от украшения:

— Это необходимо?

— К сожалению, да, — ответила женщина.

— А Петер? — поинтересовался Хофстраат.

— Он не должен об этом знать… Во всяком случае, сейчас! Его работа стоила много времени и денег, и теперь, когда он у цели, ему не следует из финансовых соображений вынуждать себя на опрометчивую и невыгодную продажу своего изобретения.

Адвокат задумчиво посмотрел на сидящую перед ним женщину. Несмотря на горе, вызванное потерей мужа, она ни на секунду не забывала думать о благополучии сына.

— Кроме того, в ближайшие месяцы Петер собирается на Юкатан, чтобы снова начать поиски отца.

Хофстраат кивнул.

— Да, он говорил об этом.

— Вероятно, это путешествие продлится несколько месяцев и будет стоить больших денег, — сказала она.

Ее гость снова бросил взгляд на жемчужное ожерелье, лежащее перед ним на столе в открытой кожаной коробочке. Он нерешительно спросил:

— Не намекал ли ваш супруг в одном из своих мексиканских писем о драгоценных находках?

— Да, конечно. Он писал об этом, — оживилась госпожа Тербовен. — Но я их никогда не видела. Позднее я спросила у господина Нево о находках, но он, к сожалению, тоже ничего не знал. Он предполагает, что мой муж имел в виду раскопки вообще.

— Очень может быть, — ответил Хофстраат. — Не осталось ли у вас того письма, в котором ваш муж сделал эти намеки?

— Конечно, осталось. Вы хотите его увидеть?

Не дожидаясь ответа, она встала и открыла большую папку для писем.

— Он, кажется, писал мне об этом в пятом или шестом письме, присланном с места раскопок. — Она вынула из папки два письма.

Адвокат откинулся в кресле и в молчаливом ожидании наблюдал, как она развернула письмо и пробежала его глазами.

— Вот оно! Взгляните! Вот здесь внизу он написал…

Она показала на определенное место страницы, и Хофстраат начал читать:

«…превзошли все мои самые смелые ожидания. Фотопленки почти полностью израсходованы. Из-за жары их здесь трудно проявлять. Поэтому Нево сразу же посылает пленки в Нью-Йорк, там их и проявляют. Среди них есть много снимков очень драгоценных находок. Мир специалистов всколыхнется. Завтра мы начнем раскопки Больших восточных ворот»…

Адвокат опустил руку.

— Хм! Это можно истолковать по-разному. Довольно-таки неясно, что он, собственно, подразумевает под «драгоценными находками». Не знаете ли вы, где сейчас те пленки, о которых говорится в этом письме?

— Все пленки у нас. Господин Нево передал их нам сразу же, как только вернулся. Точнее говоря, — добавила госпожа Тербовен, — сейчас они используются в Париже.

— Жаль, — медленно произнес Хофстраат. — Быть может…

Госпожа Тербовен прервала его:

— Петер и я просмотрели все пленки. Там лишь снимки разрушенных зданий, стен, отесанных камней. И несколько снимков палаточного лагеря. Больше ничего!

— И сколько их всего?

— Двенадцать. По тридцати шести кадров в каждой, — ответила госпожа Тербовен не задумываясь.

— А ваш муж нумеровал пленки?

— Нет.

Адвокат вернул письмо и неожиданно изменил тему разговора:

— Вы мне поручаете продать ожерелье?

— Да! Об этом-то я и хотела вас попросить. Самой мне тяжело идти к ювелиру, и у вас наверняка возможности лучше, чем у меня. — Она сказала это как бы извиняясь.

Хофстраат кивнул.

— Я смогу вам сообщить стоимость ожерелья уже завтра. Я знаю одного очень хорошего специалиста… Возможно, он и купит жемчужины.

Он посмотрел на свои часы и поднялся.

— Прошу извинения, но я должен идти. Сегодня вечером я жду гостей. В том числе и Петера.

Госпожа Тербовен тоже поднялась и сказала:

— Мой сын говорил об этом. Но он попросил меня позвонить вам и извиниться. Он сказал, что ему еще нужно уладить одно срочное дело.

— Очень жаль, — ответил Хофстраат, собираясь уходить.

В прихожей госпожа Тербовен отдала ему футляр с жемчужным ожерельем. Адвокат молча сунул его во внутренний карман пальто. Прощаясь, он добавил:

— Как старый друг вашего супруга, я охотно вам помогу. Вы полностью можете положиться на меня!