Звезды расскажут, комиссар Палму! - [76]

— Итак, все это происходило в двенадцать часов, — напомнил Палму. — А когда вы ушли, майор Ваденблик?

Майор побагровел от гнева, и глаза его угрожающе блеснули. Но он сдержался и взглянул на часы:

— Когда ты ушла, Анникка? Постарайся вспомнить.

— Нет, я не помню, — ответила та. — Я так перепугалась, когда… когда ты начал драться.

— Ладно, — сказал майор и еще раз посмотрел на часы, часы были дорогие и красивые. — Я не стал досиживать до конца. Ушел около двенадцати. Они при мне успели заказать вино, значит, время до закрытия еще оставалось. А я беспокоился из-за Анникки, она очень перенервничала. Из-за такой ерунды! Мало ли что бывает между мужчинами. Я думал, что она, рассердившись, поехала к себе на квартиру, и пошел сначала туда. Звонил в дверь, так как ключа от квартиры у меня нет. Но оказалось, что Анникка, умница, сразу поехала домой и была уже в постели, когда я вернулся.

— Вы были на машине? — спросил Палму.

Майор Ваденблик остро взглянул на него.

— Я никогда не сажусь за руль, когда выпью, — отрезал он. — На этом вы меня не поймаете. Впрочем, я не большой любитель спиртного. В нашей семье по этой части была Майре. Полагаю, вам это известно. Так что я шел пешком. Когда я выпью две-три рюмки… всегда хожу пешком, чтобы проветриться. Это мое правило. Кроме того, я был не в духе в тот вечер. Не без причины!

— Это правда, я очень расстроилась тогда, — дрожащим голосом проговорила барышня Мелконен. — Отец всегда учил, что собственность — это не привилегии, а социальный долг, очень тяжелые обязательства. Аарне помнит это. И старается как можно лучше заботиться о рабочих. У нас есть и пенсионное обеспечение, и ссуды на строительство собственных домов; компания наделяет рабочих земельными участками и покрывает половину расходов на строительство и доплачивает семьям на детей…

— Баловство! — перебил майор. — Единственное, в чем они нуждаются, — это в дисциплине. У них и так уже и рабочие советы, и доверенные лица, какие-то дурацкие представители… Да что ты дрожишь, Анникка?! Ты больна? Ты еще с того вечера никак в себя не придешь!

— Я… я, наверно, простудилась, — проговорила та, опустив голову. — Тогда еще. Я тоже шла пешком. И только легла, когда ты вернулся.

— Если ты больна, ложись в постель и выпей лекарство, — сердито сказал майор. — Ты здесь не нужна.

Барышня Мелконен, бледная как полотно, поднялась, опираясь на спинку стула.

— Простите, — пролепетала она, — я в самом деле пойду. У м-меня т-температура…

И она вышла из комнаты прежде, чем мы успели удержать ее. Ее скорбное лицо выражало такую неизбывную вину, что… что я опять вспомнил трепыхавшуюся подстреленную ворону с ее сломанными крыльями и перьями, вымазанными кровью. Анникка Мелконен чем-то напоминала эту ворону. Может быть, своим темно-серым платьем…

— Чертовски все изнеженные, — проворчал майор себе под нос. — Нет, от женщин толку не добьешься. Ходит на поводу у своего братца, как комнатная собачка. Конечно, великий человек!.. Что ж, господа, вы удовлетворены?

Но Палму продолжал безмятежно сидеть. Как ни в чем не бывало он откашлялся и степенно проговорил:

— Мы надеялись застать вас, майор, в вашей хельсинкской квартире. И имели удовольствие побеседовать с вашей экономкой.

Майор насторожился, лицо его застыло.

— И что же? — осведомился он.

— Госпожа Хартола придерживается того мнения, что ваша жена не совершала самоубийства.

Палму смотрел в пол и теребил трубку. Лицо майора мгновенно изменилось. Он улыбнулся. Конечно, это была холодная улыбка. Он вынул из кармана трубку и жестяную коробочку с мелким английским табаком.

— Отведайте, — учтиво предложил он Палму, подымаясь и протягивая ему коробочку. — Или вы предпочитаете сигары?

Он нажал на звонок в стене. Потом открыл ящик с сигарами и предложил Палму, Кокки и мне. Именно в таком порядке. В дверях возникла горничная с испуганным лицом и присела. В черном платье, белом переднике, даже с белой наколкой в волосах! Как в старину.

— Чаю! — распорядился майор.

Девушка снова присела и исчезла. Майор решил вернуться к предмету разговора.

— Так-так, госпожа Хартола, — повторил он, растягивая слова. — Думаю, вы удивились, почему я столь долго терпел эту алкоголичку. Дело в том, что она ухаживала за Майре в тяжелые дни. Я даже чувствую себя несколько виноватым перед ней: это Майре пристрастила ее к вину. Она была неотвязна в таких случаях. Госпожа Хартола приехала из Соединенных Штатов не так давно, но, видимо, почва оказалась благодатной. Вы, несомненно, заметили, что она уже законченная алкоголичка. К счастью, мне удалось найти ей новое место, так что мы сможем пристойно расстаться.

— Как же, место в Южной Америке, — заметил Палму.

— Перемена климата пойдет ей на пользу, — твердо сказал майор. — И продолжительное морское путешествие… Так что же она болтала?

— Она намекала, что смерть госпожи Ваденблик — следствие не самоубийства, — Палму был медлителен, как никогда, — но несчастного случая.

Показалось мне или майор действительно облегченно перевел дух?

— Никакого несчастного случая. Ведь на допросах все было выяснено. Она это сделала в порыве гнева, злости. Хотела мне навредить. Как маленькая девочка, которая грозится сделать черт знает что… Майре так и не выросла. И не поняла, что значит жить на своей земле. В своем родовом имении.