Звезды не для нас - [60]

– Ищешь следующую жертву?

Испуганная колдунья обернулась и замерла. Перед ней стояли Трое в светящихся одеждах. Их глаза светились ярким пламенем, а голоса гремели подобно раскатам грома.

– Кто вы такие? Что вы здесь сделаете? Зачем… что… как? – лепетала ведьма, отступая назад от неумолимых взглядов.

– Ты заигралась, смертная. Решила опустошить этот мир, лишить его творчества, сделать серым. Но тебе никогда не сравняться с нами. Хватит!

Тело колдуньи вспыхнуло и осыпалось пылью. Затем Трое обратили свое внимание на книгу.

– Что будем делать с ними? Они счастливы в своих мирах.

– Но этот мир умрет без них. Хотя бы половина должна вернуться обратно.

– Отправимся по очереди в каждый из миров и предложим каждому из них возвращение. Последний ушедший смертный точно согласится.

– А предыдущая жертва – нет. И две до нее – тоже. Они слишком счастливы ТАМ.

– Они все ушли потому, что этот мир казался им скучным, обыденным и тоскливым, – задумчиво молвил один из Трех. – Но они ведь не знали, что являются опорой, центральной силой здесь, на Земле. Без их силы, способности мечтать и творить, все рухнет. Думаю, если мы скажем им правду, они придут. Кто из смертных устоит перед соблазном почувствовать себя избранным?

Яблочки

Долетика В

г. Москва

– Яблочки, свежие румяные яблочки!

Прохожие оглядываются на мой голос. Женщины оценивающе осматривают горку спелых яблок, мужчины задерживают взгляды на мне. Отчего не посмотреть, красотой меня судьба не обидела.

– Эх, хороша! Под стать яблочкам – царица! – дедок одобрительно подмигивает. – Почем будут-то?

Белозубо улыбаюсь и называю цену. Эх, дядя, знал бы, как больно от твоих слов.

Он качает головой:

– И цена у них царская.

– По товару и цена, – развожу руками.

Дед вздыхает и уходит. Ничего, другие придут, вон их тут сколько.

Рынок бурлит, живет своей жизнью. У ворот тетки деревянные башмаки продают. Рядом с ними кто попроще останавливается. Дальше молочные ряды, там с утра людской водоворот, все хотят успеть купить парного молока и свежего творога. Потом рыбные и мясные – там которые побогаче задерживаются. Следом овощи да зелень, сладости да всякая всячина. У самого выхода девчонка к ограде жмется. Сама худая, волосы торчат из-под чепца мышиным хвостиком, юбка внизу обтрепанная. Возле нее вечно толкутся больные да убогие. Они ей медяки – она им склянку. Головой кивает, что-то втолковывает – мол, все хорошо будет. Какое хорошо, при такой-то жизни? Легче сдохнуть.

– Наливные яблочки! Купите, милсдарь! Сразу видно достойного и обходительного господина. А хотите вместо сдачи поцелую? Жена ревнивая? Да ладно, жена – не камин, подвинем.

Эх, ушел. Ну и ладно. Поприличнее найду.

Бабка рядом со мной морковкой да репой торгует. Кофтенка застиранная, юбка выцвела – как можно такой неряхой на люди выходить? Покупатели у нее не переводятся. Все пощупают, каждой репке бока помнут. А она и рада. Жалуются, что твердая, свекор не угрызет – расскажет, как запечь да распарить. Сетуют, что мягкая – говорит в воде подержать. С одним посмеется, другому посочувствует, каждому поклонится. Не нравится мне такое соседство. Эдак ко мне никто и не дойдет.

– Яблочки, кому яблочки?

– Почем яблоки, красавица? – покупатель нарисовался. Глаз прищурил – приценивается. Из гильдейских торговых людей, не иначе. Расчетливый такой взгляд, а под глазами мешки. Неспокойная жизнь у мужика. Называю цену.

– Дорого берешь.

Наклоняюсь к нему поближе.

– Зато могу особенное яблочко дать. Кого теща пилит или конкурент замучил – очень помогает.

– Даже так? – буравит меня взглядом.

– Животом чуток помается – посговорчивее будет, – подмигиваю.

Думает. Прям слышу, как у него мысли в голове ворочаются.

– Ну что ж, давай на пробу.

Насыпаю ему в корзинку яблок, одно достаю из под-полы, в тряпицу заворачиваю:

– Самое сладенькое. Приходите еще.

И ссыпаю в кошель серебряные монеты.

Девчонка-то, гляжу, совсем замерзла, на руки дышит, дрожит. Небось и не ела ничего со вчерашнего вечера. Понятное дело, много ли на грошовых склянках наторгуешь. Эх, сама такой же по молодости была, нищая да гордая. Это потом меня маркиз подобрал, жить научил. Замуж выдал. Не без своего интереса, конечно, а как иначе? Смотри-ка, она еще и шелудивую собаку своим обедом кормит. Вот ведь глупая.

Кажется, ко мне покупатели. Из богатых. На всякий случай надо чепец пониже на лоб надвинуть да ссутулиться.

– Ты смотри, хоть что-то хорошее в этой глуши. Яблоки да бабы, – это он другому. – Насыпь-ка яблок, красавица, – а это уже мне.

Не поднимая на них глаз, выбираю яблоки. Не до шуток. Слишком хорошо одеты эти франты. Только бы не из наших краев.

– Кого-то она мне напоминает. На одну королеву похожа… Как ее… Аманда… Аванта… Красивая, чудо как хороша, но редкая стерва. Королевство совсем разорила. Сначала все на балы спустила, потом с соседями поссорилась, до войны довела. Краем уха слышал, что король ее то ли казнил, то ли в башне запер. Давно я в тех краях не был. А ну, красавица, повернись. Как зовут-то тебя?

Вздрагиваю.

– Ваната, господин, – внезапно севший голос похож на карканье.

– Да ладно, приятель, ты на руки ее посмотри – обветренные, ногти обломаны. И сама как колода, – второй небрежно кидает на прилавок золотую монету. – Пойдем, я тебя с баронессой познакомлю – талию двумя пальцами обхватишь, голосок колокольчиком звенит…