Звезды не для нас - [28]

Больше всего на свете я обожала играть в снежки. С папой. Валяться в снегу. Поднимать и опускать руки, делая снежных ангелов. Лепить снеговика с уродским носом.

Как раньше.

– Нету.

– Снега? Я предупреждал.

Впереди вибрировала человеческая масса – тысячи ожидающих. Нам предстояло протиснуться через них, чтобы вновь глотнуть свежего воздуха.

Это было чересчур даже для сна.

Захотелось поскорее проснуться.

*** G3

Армия Крагга бежала в ужасе. Драконы кружили над несущимися на север полчищами испуганных бойцов. Нагоняли страху. Чтобы другим передали. И больше никто не лез на меня и моего папу.

Мы подошли к дворцу Крагга, когда уже стемнело. Древние боги высыпали на чёрное полотно неба мириады светящихся точек звёзд. Скрипели половицы, пахло спиртом и потом.

Мы поднимались всё выше – к владениям Крагга и заглядывали в комнаты – в каждой нас ждали причудливые изобретения. Овальные идеально закругленные белые сооружения, напоминающие гробы. Приборы, которые, словно ожившие, чернилами рисовали на бумагах причудливые волнообразные графики. Самое интересное – освещение. Ярче солнца по глазам били продолговатые светящиеся трубки.

Мы поднимались всё выше, и папа держал меня за руку. Рядом откуда-то оказалась мама. Видимо, уже успела прибыть со всей остальной свитой в новые завоеванные земли.

Мы стояли перед огромной дверью. Её покрывал резной барельеф – человек поднимал руки, чтобы остановить надвигающуюся на него волну. Волну самого настоящего цунами. Было понятно – глупцу не спастись. Стихия сильнее.

Папа ударом ноги распахнул дверь.

Крагг напоминал огромного краба. Вместо рук у него были огромные клешни. Мерзкое лицо дрогнуло от грохота двери. Длинные усики-антенны шевельнулись.

– Кто к нам пожаловал? Король – собственной персоной.

Папа ненавидел беседы ни о чем. Он направил волшебную палочку на Крагга и произнёс устрашающе:

– Я оставлю тебя в живых, если ты снимешь проклятье.

Крагг рассмеялся. Мама схватила меня и крепко прижала к себе. Я чувствовала, как колотится её сердце. Чувствовала, как слеза скользит по её щеке. Чувствовала её страх.

– От твоего проклятья нет спасения, идиот. Нет заклинания, которое могло бы тебя излечить. Пока что нет. Но…

Он подпер клешнёй подбородок.

– Я могу дать тебе время, король.

Папа оглянулся на нас с мамой. Он убрал палочку в карман. Поднял руки и указал Краггу на дверь.

Мама выдохнула, как будто во время всего разговора не дышала, и разрыдалась. Она упала на колени и обхватила меня за талию.

Мне казалось, что я во сне.

***

Мне снилось радостное.

Важный врач с закрученными по-пижонски усами сообщил, что у папы какая-то там «ремиссия». Все из-за этого были очень счастливы. Мама приготовила отличный ужин – я помогала делать ей салат. Нарезала огурчики. Папа купил нам подарки – маме кольцо, а мне – новый ежедневник с ручкой. Чтобы я могла и дальше сочинять свои интересные истории.

Мы вернулись в Россию, когда зима уже закончилась. Это меня расстроило – мы так и не успели поиграть с папой в снежки.

Во сне всё менялось быстро – раз! – и я уже стою около окна в квартире и смотрю на Парк Победы, который начинается прямо через дорогу от нас. Именно там папа спас меня от двух хулиганов, которые сначала просили мелочи, а потом начали обзываться и угрожать. Как они уносились, а? Знали – если папа догонит – им хана.

Я обернулась. Здесь близняшки мне алкоголь дать впервые пытались – прямо на этой постели. Только тогда на ней была постель голубая – с волнами, на цунами похожими. И откуда они в двенадцать-то лет спиртное достали? Спёрли у родителей, наверное. Это сейчас, в семнадцать, смешным кажется, а тогда. Ох, и стыдно же было…

Скрипнула дверь в мою комнату – папа заглянул ко мне. Он улыбнулся, но уголки губ его вдруг задрожали. Я поняла – он едва стоит на ногах. Лицо бледнело каждую секунду. Правой рукой он схватился за сердце.

– Принцесса, – он снова попытался улыбнуться, но вместо этого лишь простонал. – Принцессочка, вызови скорую, а?

Счастье не бывает бесконечным. Это я усвоила давно.

G4

Папа лежал на больничной койке. Мама – почему-то вмиг поседевшая мама – держала его за руку. Она не плакала – уже давно. Влага, словно по движению волшебной палочки, навсегда покинула её глаза.

Я подошла с другой стороны койки и положила голову ему на колени.

– Ну что?

– Ой, – он махнул рукой. – Что ты, не знаешь что ли? Всё в одной поре. Да и что они нового скажут? – указал на дверь. – Всё одно, принцесса.

Я хотела спросить что-то жутко страшное: «Папа, ты умираешь?». На подобные вопросы он всегда отвечал одинаково, посмеиваясь: «Родители не умирают, принцесса. Лишь рядом быть перестают».

Поэтому я сказала:

– Сейчас бы в снежки поиграть, а?

– Два месяца до зимы, – папа всмотрелся в окно. Деревья роняли жёлтые листья в лужи. -Может, успеем ещё, малышка.

Мама выдохнула. Мы обе знали – не успеем. И папа знал.

В этот момент – прямо во сне – я испытала странное чувство. Мне не хотелось просыпаться.

Я хотела подольше побыть с папой здесь. Лежать у него на коленях. Чувствовать, как он длинными пальцами копается у меня в волосах. Глупо шутить и вспоминать, как мы слепили снеговика, которому вместо морковки вставили еловую шишку. И так крепко она держалась – даже мальчуганы со двора снежками сбить не могли.