Звезды над Занзибаром - [122]

— Ну а теперь расскажи ты о себе, — закончила она свое жизнеописание. — Как живешь?

— Чудесно, чудесно, — отвечала Захира. — У меня шестеро детей, и я уже бабушка восьмерых внуков! — Ее взгляд упал на Саида. — Твой сын выглядит, как настоящий принц. В один прекрасный день он мог бы стать хорошим повелителем.

Саид сделал вид, будто не замечает, что стал темой для разговора, и целиком сосредоточил внимание на чашке с кофе.

Саид — султан Занзибара? Эмили задумчиво посмотрела на сына. Пока это были лишь слухи, которые бурно обсуждались в газетах, и ей казалось, что эта мысль не имеет под собой никаких оснований — все это не более чем газетная пачкотня. Однако здесь, на Занзибаре, подобную возможность считали вполне вероятной.

В то время как его сестры наперебой восхищались всем экзотическим, что они тут видели, и тем вниманием, какое окружало их мать, Саид, казалось, все больше замыкался в себе. У Эмили сложилось впечатление, что он очень много размышляет о том, что ежедневно видит вокруг, и, видимо, не в последнюю очередь — задумался о своем происхождении. Но в роли наследника своего деда Саида, дядьев Меджида и Баргаша — нет, в такой роли представить его себе она не могла. Конечно, его корни — благодаря ей — здесь, и арабское происхождение буквально написано на его лице. Но тем не менее Саид был абсолютно европейский мальчик.

— Занзибару нужен хороший правитель, знаешь ли, — продолжала Захира, быстро оглядываясь, словно боялась, что их подслушают, и перешла на шепот. — Баргаш ведет себя как маленький ребенок — впадает в злобу и ненависть, когда ему не удается настоять на своем. Он не то, что ваш добрый отец или мягкосердечный брат — даже по отношению к своей семье. По слухам, он отравил вашу сестру Холе, потому что та его не слушалась. А Хадуджи он послал в хадж в Мекку, и она не вернулась оттуда…

Если бы это не было так ужасно, Эмили горько бы посмеялась над столь жестокой иронией судьбы. Именно Хадуджи, некогда назначенная Меджидом ее тюремщицей, помогла сестре скрыться. И Эмили никак не могло утешить то, о чем еще поведала ей Захира: Меджид не казнил, как Эмили тогда опасалась, Хадуджи за ее помощь ей, и, вероятно, Аллах послал бы ей еще несколько лет жизни, но Баргаш не спустил ей ослушания и послал в роковую поездку.

Вне себя от гнева выслушала Эмили еще несколько подобных историй: Баргаш заковал в цепи и бросил в подземную тюрьму одного из их младших братьев только потому, что опасался — тот сторонник Халифы [14], первого его наследника на трон Занзибара и, по мнению Баргаша, готовящего мятеж против него, — так, как он сам почти двадцать лет назад выступил против Меджида. А одну из своих наложниц, прекрасную черкешенку, вежливо ответившую из окна на поклон какого-то португальского матроса — как это исстари было заведено на Занзибаре — он безжалостно наказал кнутом собственноручно, и она умерла.

Все больше и больше охватывало Эмили отчуждение — по мере того как Захира рассказывала ей о жестокостях Баргаша, а их было не перечесть. Несмотря на то, что историй о деспотичных правителях она наслышалась в детстве и юности предостаточно и даже сама была участницей неудачного мятежа Баргаша, рассказы эти показались ей очень странными. Они напомнили ей восточные сказки, которые она брала в руки в Германии, когда тоска по дому становилась невыносимой, — сказки о коварных визирях и умных халифах, о бессердечных султанах и прекрасных рабынях. Теперь все это было частью ее прошлой жизни…

Было замечательно повидать Захиру, но Эмили испустила тайный вздох облегчения, когда отпущенное им для визита время прошло.

Пока Тони и Роза обменивались впечатлениями от посещения арабского дома, а Саид изредка вставлял замечания, Эмили молча шла рядом.

Офицер заметно обрадовался, когда они появились живыми и невредимыми, и настоятельно просил ее ради Бога ничего не говорить адмиралу, что на час он оставил их без охраны. С отсутствующим видом она кивнула ему.

Она отметила про себя, что в городе построено много новых зданий, а некоторые из старых — покрашены. Однако от ее взгляда не укрылось и другое: немало домов стояли полуразрушенными, на фасадах их солнце, ветер и тропические дожди проделали немалые дыры. В отношении некоторых из домов сама собой приходила мысль, что они, кажется, вот-вот разлетятся при очередном хлопке дверью. Она увидела кучи обломков и настоящие руины, мимо которых все проходили, словно не замечая их, никто не позаботился о том, чтобы хотя бы их разобрать. Между камнями росли трава и сорняки. Деревья корнями взрывали землю, прорастали сквозь мощеные дороги и подбирались к фундаменту домов. Кругом валялись остатки еды, покрытые черно-серой плесенью, вонь стояла ужасная. Тут и там ржавели жестянки, в вонючих лужах догнивали останки животных.

Неужели и прежде здесь все было таким же?

Эмили знала, что так все и было, но она это помнила смутно. В те времена у Занзибара еще не было султана, который живал в Бомбее в английских кварталах и разъезжал по Европе, бывая в Париже и Лондоне. Понятное дело, теперь он стремился устроить свою жизнь и правление по образцу королей и императоров, строил все новые роскошные дворцы, широко тратил деньги на их обустройство, однако его мало беспокоило, что происходит за стенами этих дворцов.