Звезды над Занзибаром - [119]

— Мой хозяин передает Биби Салме сердечный привет!

Столь очевидная демаскировка фрау Рюте заставила лейтенанта фон Домбровски срочно сняться с якоря и искать новое пристанище у Северного мыса острова.

На следующий день на Занзибар пришла наконец эскадра Имперского морского флота, и четыре дня спустя к ней примкнул «Адлер». Несмотря на то, что коммодор Пашен, командующий эскадрой, принял Эмили любезно и был весьма предупредителен, на берег — как и раньше, ей сойти не позволили. Политика на первом месте, а частные интересы некой фрау Рюте могут подождать. И только когда не осталось других подходов к султану, тогда достали козырную карту Бисмарка.

Эмили начала подозревать, что поездка на Занзибар — это было не совсем то, о чем она думала. Ее доставили сюда не из простой любви к ближнему и не потому, что у нее есть все права приехать сюда.

А потому, что Эмили Рюте была задумана в этой шахматной партии как самая слабая фигура. Если другая шахматная стратегия не сработает, тогда можно использовать проходную пешку; если не понадобится пешка, ею можно просто пожертвовать — без особых потерь.

59

— Поздравляем с днем рожденья, мама! — Тони крепко обняла Эмили и поцеловала.

— Всего наилучшего тебе в новом году твоей жизни, дитя мое, — закричала Роза, втиснувшись между матерью и сестрой, и тоже звонко чмокнула Эмили.

— Мои поздравления, мама! — Саид ограничился коротким объятием.

— Спасибо, мои дорогие! — Эмили приласкала детей, испытывая сложную гамму чувств — от искренней радости до какой-то растерянности, даже сердитой нервозности. Душа ее была не на месте.

Наступило тридцатое августа, и ей исполнился сорок один год. Для Эмили этот европейский обычай стал самым волшебным: в день, когда человек родился, его все поздравляли, одаривали и отмечали событие как большой праздник. Но с того самого года, когда в августе умер Генрих, у нее не было меньшего желания отмечать свой день рожденья, чем сегодня.

Вот уже двадцать восемь дней «Адлер» бороздил занзибарские воды, вот уже полтора месяца они не ступали на твердую землю. Это было ужасно — днем и ночью торчать на маленьком пароходе, откуда прекрасно видно родину, но нельзя ни на шаг приблизиться к ней, не говоря уж о том, чтобы сойти на берег. Эмили казалась себе тигром в клетке, но как же страдали без движения дети! Их юношеская энергия требовала выхода, долгое пребывание в ограниченном пространстве сковывало, однообразие и скука не давали пищи эмоциям и уму. Почти каждый день у детей начинался беспричинными ссорами, и Эмили с большим трудом удавалось их утихомирить.

Однако сегодня над ее троицей светило солнце.

— У нас сюрприз для тебя, — шепнула Роза, и все заговорщицки переглянулись. — Давай пойдем наверх!

Поднявшись на палубу, она застала всю команду «Адлера» в полном составе во главе с лейтенантом фон Домбровски, стоящей навытяжку — как на плацу.

И коммодор Пашен тоже был здесь. Он прибыл на Занзибар с поручением канцлера: передать султану Баргашу официальный документ от германского кайзера с заверениями в дружеских намерениях и предложением заключить с этой целью несколько политических и торговых соглашений. Султану Баргашу предлагалось также отозвать свой протест относительно соглашений, заключенных Германско-Восточноафриканской компанией и восточноафриканскими вождями — по которым их земли переходили под защиту Германской империи, — и вернуть домой посланные туда Баргашем войска. Султану Занзибара давалось двадцать четыре часа на раздумья, и если за это время коммодор не получит ответа, то будет вынужден отдать приказ всем семи судам эскадры занять боевую позицию напротив султанского дворца и его семьи и начать эвакуацию лиц, находящихся под защитой Германской империи. Султан Баргаш, в состоянии, близком к истерике, призвал на помощь доктора Джона Кирка, и тот, после прочтения кайзеровского письма, дал ему совет согласиться на все выдвинутые условия, против коих он как британский консул не имеет что возразить. Что султан и сделал незамедлительно. Семена стратегии Бисмарка дали всходы.

На Занзибар прибыла и Восточно-Азиатская крейсерская эскадра Военно-морского флота Германской империи под командованием адмирала Эдуарда фон Кнорра.

К Эмили приблизился адмирал и браво отсалютовал ей:

— От имени всей эскадры я приношу вам наши поздравления с днем рождения, досточтимая фрау Рюте.

Внешность адмирала Кнорра вполне соответствовала его имени: у него были пышные усы и бакенбарды, обветренное лицо, как у всякого моряка, — так, во всяком случае, тихо шептались между собой и хихикали ее дети. Сама же Эмили нашла, что, конечно, на его и без того грубоватом лице годы, проведенные на море, оставили след, однако оно показалось ей очень добрым, а в водянисто-голубых глазах, наполовину скрытых кустистыми бровями, она не увидела ничего, кроме дружеского участия.

Вопреки опасениям Эмили, все ее письма все же были доставлены Баргашу — сначала коммодором Пашеном, а потом и адмиралом Кнорром.

Султан выждал неделю, прежде чем с сожалением известить, что на эти письма он не может ответить: «…потому что много лет назад она сбежала с кем-то, не равным Нам по происхождению…» — такой была коротенькая записка, подписанная его секретарем.