Звезды на росстани - [12]

— Люсенька, с регистрацией не получилось, Полина куда-то пропала, но это наш товарищ, надо отправить.

— Ну, если ваш — какой разговор!

Стюардесса Люсенька сделала знак рукой: добро пожаловать. И я взошел на борт, не заставил себя упрашивать. И обернулся, чтобы помахать рукой, — в ответ она только кивала. И прошел вперед, и прилип к окошку, чтобы увидеть ее еще раз.

Оказывается, никакого свободного места в самолете не было. Бортпроводница, Люсенька, устроила впереди, на служебное, рядом с собой. Пока выполняла она свой положенный ритуал, пока вела инструктаж и прочие выдавала напутствия, по-мальчишечьи придавил я стекло окошка-иллюминатора горбатым боксерским носом.

VI

…Плохо ли просто взглянуть, сверху, под вечер, на подернутую сиреневой дымкой землю, по которой ползаешь, бегаешь, падая, наживая синяки и шишки?

Синяки и шишки — это не красное слово. Я не знаю, зачем надо забывать о них, приобретенных вместе с крупицами горького опыта?

Мигнула первая во Вселенной звезда. В салоне горели лампочки. Самолет гудел ровно, временная глухота отступала, хотелось теперь слушать, слушать. Не музыку, нет. Человеческий голос.

Голодное подсасыванье под ложечкой напомнило было о том, что, торопясь к самолету, я не поужинал, хотя Анюта настаивала в приказном порядке.

Голодное подсасыванье. Совсем как в детстве. В детстве я всегда хотел есть.

Отца мы не ждали, как ждали другие: похоронная и письмо командира пришли в сорок первом, когда еще только все начиналось. Нам некого было ждать. Потом ушел старший братан. Вернулся уже в сорок пятом. На костылях.

Когда я подрос, он развернул мне газету с объявлением о наборе в железнодорожное училище. Ногтем подчеркнул слова: «…на полном государственном…»

Не хочется уезжать из дому в четырнадцать лет. Но совет брата был для меня законом. Словом отца.

Мать проводила до города. Вместе с ней мы везли мешок луку, чтобы продать на базаре. Потом она ушла за билетом на станцию, а я сидел в скверике и считал минуты: может быть, тогда первая случилась тоска по маме, с которой вот-вот я должен был разлучиться.

Она вернулась не скоро и вернулась, чтобы проститься. Велела не забывать дом. Гладила по жестким, непричесанным волосам. Я неловко уклонялся от ее ласки, боялся, чтоб не затронула шишку, приобретенную только что, когда отбирали первые мои деньги. Тридцать рублей, вырученные от продажи лука. Я провожал ее бодрым голосом, говорил, что все будет хорошо, и когда на прощанье стала целовать, я стыдливо подставил ей щеку.

Едва заметная ссадина под глазом вскоре расплылась в добрый фонарь, и когда нас, тридцать новичков, выстроили в линейку, я нарочно стал во вторую шеренгу, чтобы не заметил мастер Наиль Хабибуллович. А он приглядывался, надолго останавливался около каждого, молча сопел. Остановились и на мне глаза его. Удивились: откуда прибился волчонок с готовыми фонарями, ссадинами?

И видел я все, что было передо мной, и не видел. И слышал первые наставления мастера, и ничего не слышал. И он опять подошел ко мне. Стоял около верстака. Молчал. Потом говорил. По слову через минуту.

— Ничего. Всяко начинается жизнь.

Вдруг положил на плечо руку.

Новая школа начиналась с синяков и шишек. И я не могу и не хочу забывать того, что было…

— Хотите журнал? Свежий?

Стюардесса Люсенька положила «Огонек». Закончила свои приветствия и объявления.

VII

Нефтеречинск — городок районного значения, один из новых, послевоенных, выросших из небольших рабочих поселков. Неплохой городок, растущий, зеленый. Кинотеатр, гостиница, Дворец культуры, больница, техникум, ресторан. Что еще надо для города? Завод автосамосвалов, комбинат искусственных кож — это ли не современные предприятия! Не будущее ли города! И, главное, — лиха беда начало! Потому что растет он, как на дрожжах. Нефтедобыча в округе и переработка ее в городе — это и теперь служит стимулятором роста.

Управляющего трестом «Нефтеречинскстрой» Сергея Петровича Балтина можно смело отнести к числу городского начальства. Возглавляемый им трест строит все, что надо для города: промышленные здания, культурные заведения, магазины, квартиры, детсады, школы, госучреждения, без которых город — не город. Управляющий трестом Балтин, несмотря на свою не соответствующую занимаемой должности молодость (от роду ему тридцать три года), являет собой здесь, в молодом городе, начальство весьма представительное. Ни один еще праздник не проходил без того, чтобы он не сидел в президиуме, никакая заслуга города не была отмечена наособицу от достижений руководимого им треста. Поговаривали, что Балтин, талантливый организатор и умница, в силу ли своего молодого возраста, в родню ли такой удался, но человек горячий до вспыльчивости. И прям: рубанет в глаза — и хоть трава не расти. Никакой дипломатии. И удачливый. Не было еще перед ним задачи, которую он не смог бы решить. Ночи спать не будет, ни себе, ни другим покою не даст, перевернет все кверху тормашками, а своего добьется.

Вот и говорят о нем: с весны рвет и мечет. Одержим новой идеей. Открыть в городе профессиональное училище, источник кадров. Открыть — и все тут. Прикинул что к чему — представлялось недурно. Потекут, стало быть, через год — через два молодые специалисты строители — успевай принимать. Во имя идеи и доказывал, и давил, где надо и на кого надо. Заверял, что база для обучения людей и сами люди будут, потому что город и окрестные деревни не знают, куда девать пацанов, — а чего же еще к этому добавлять? Все в его руках, все он может, Балтин.