Звезды и селедки (К ясным зорям - 1) - [3]
- Ат-крывай!
Все, кто был в хате, повскакивали. Ядзя взвизгнула и, кажется, прикрыла рот ладонью, ибо так же неожиданно и умолкла.
Мы засуетились, но никто не двинулся к двери.
- А-ат-крыва-ай! - вновь взревели во дворе, а затем кто-то выругался зло, с вывертом.
- Подождут! - сказала моя жена. - Засветите каганец!
Я кинулся к печурке, ощупал все уголки, но зажигалки, как на грех, не находил. Однако минуту спустя она уже и не нужна была.
Желтое пламя за окном осветило комнату, звякнуло разбитое стекло, и огненный шар покатился по полу, едва не подпалив расстеленную возле лавки солому. Как оказалось потом это был клубок суровых ниток, пропитанный керосином, с камнем внутри.
- Ат-крывай, рас-туды, а то вкинем бонбу!
Я бегом бросился в сени, торопливо нащупал засов, и, не успел открыть дверь, как меня толкнули назад стволом винтовки.
- Р-руки!..
С поднятыми вверх руками я, пятясь, вошел в комнату, и что больше всего меня встревожило, так это взгляды моей жены да Ядзи.
Первым за мною ввалился здоровенный бандюга с круглым лицом, с круглыми, маслянистыми глазами, с черными татарскими усами и со шрамом через всю щеку - от губы до виска. За плечами у него висел кавалерийский карабин, по бокам болтались сабля и маузер в деревянной кобуре. Одет он был в чумарку, покроем напоминавшую черкеску. Подпоясан узеньким пояском с потертыми медными подвесками, бляшками. Мохнатую кубанку с золотым позументом накрест надвинул почти на самые брови. Это и был знаменитый на всю округу Шкарбаненко. За ним следом вошло еще четверо или пятеро его приспешников, одетых менее пышно, в потертых городских пальто, сермягах, свитках, в картузах с лакированными козырьками полумесяцем, в овчинных шапках, а один, похожий на цыгана, совсем простоволосый. Сколько их оставалось во дворе, и до сих пор не знаю. Но торчали они у каждого окна.
Бандитская осветительная шашка страшно чадила. Шкарбаненко поморщился и кинул через плечо одному из своих:
- Выбрось ты ету заразу!
Бандит торопливо выкрутил шомпол, проткнул им клубок и выбежал из дома.
В это время Евфросиния Петровна засветила уже масляный каганец.
- Ну, - сказал атаман и картинно подбоченился. - Почему не аткрывали народным приставителям! И хто еще дышит в етой хате?
Я выступил вперед, но Шкарбаненко оттолкнул меня растопыренной пятерней.
- Ты, зараза, нам известный! А ты што за цаца? - указал он пальцем в сторону Евфросинии Петровны.
- Не тычь, чертов Кузьмич! - взорвалась моя жена. - Не тыкать мне! Я здесь хозяйка!
- Сичас тут хазяин - я! - сказал Шкарбаненко и гордо откинулся назад. - А ежели тебе надоело быть в единственном числе, то я могу изделать множественное, - положил он руку на эфес сабли. - Вишь, засмеялся бандит, - и я грамматику проходил!.. А ты хто есть, - подошел вплотную к Ядзе и пальцем поднял ее подбородок.
- Естем полька, - пролепетала Ядзя.
- А почому ты здеся? Чево не пошла за своими?
- Сирота, - пояснил я. - У нее там никого нет.
Шкарбаненко молча оглядел меня с головы до ног, усмехнулся какой-то своей мысли и перевел взгляд на заложников.
- А ты? И ты?
- Обходчики мы, - вздохнув, ответил Тадей и искоса, с неприкрытой ненавистью посмотрел на меня.
- Потому как они, - указал на меня глазами Тилимон, - имеют касательство до новой власти.
- Угу, - выпятил губы Шкарбаненко. - Так, так... А ты, часом, не еврейка? - снова привязался он к Ядзе.
- Цо пан мувит?! - содрогнулась та. - Полька естем... - И торопливо вытащила за шнурок нательный крестик из-за пазухи.
- А чем можешь доказать, что ты полячка? А может, у тебя ета... загоготал он. Его бандюги тоже захлебнулись от смеха.
Ядзя испуганно захлопала зелено-синими, в ту минуту почти придурковатыми, глазами, а Евфросиния Петровна от злости пыталась проглотить какой-то невидимый комок.
- Быдло! Она тебе в дочки годится! - прорвало ее.
- Вот ты яка! - атаман пожевал губами. - Ты што ж желаишь, штоб мы и тебя проверили на етот предмет?.. Ты тож коммунистка? - И он крадущейся походкой приблизился к Евфросинии Петровне. - Как, ребятушки, годится она еще аль нет?
- Бесстыжие да еще и безголовые! - Моя жена бесстрашно посмотрела бандиту прямо в глаза. - Мы народные учителя. Учим детей. Может, и ваших, чтобы в отцов не пошли!
- К боль-шо-викам нанялис-сь! - чуть ли не проткнул ее пальцем Шкарбаненко.
- Ну, и к большевикам! - упрямо повторила Евфросиния Петровна. - К обществу, дурак, к народу! А вот ты к кому нанялся?!
Я обмер. Понял - все кончено.
- Я думаю точно так же! - громко ли, тихо ли, но сказал и я. И может, впервые почувствовал, как между мною и женой моей Евфросинией Петровной, между сердцами нашими мелькнула искра-молния. Я знаю, что так же поступила бы и она - большая любовь всегда готова принять судьбу и муки любимого человека.
Но наш "оппонент" все-таки победил нас в споре.
- Выведите етих антиллигентов и выпустите излишек вума из ихних дурных голов.
Нас потащили из хаты.
Почему именно меня с женой должны были убивать во дворе, а не в нашем доме, я не знал. Этого не знают и те, кто ставит расстреливать возле стены или привязывает к столбу. Да разве человеку не все равно, где умирать? Палачи за многие века своего существования выработали целые ритуалы убийства, и нарушение их, этих ритуалов, лишило бы палачей наслаждения от убийства. Одни из них сгоняют тысячные толпы к эшафоту, выставляют садистов в мантиях, и те под барабанную дробь изрекают: "Смерть!" Другие дают осужденному возможность помучиться в ожидании, надежде помилования до тех пор, пока венценосный палач не изречет то же самое: "Смерть!" Он, этот венценосный изверг, никак не натешится своей ролью, его раздирают сомнения, он даже зачастую прикладывает платочек к глазам, а писари, высунув языки от усердия и угодливости, записывают его "сомнения" на свитках папируса или пергамента, чтобы в конце завершить тем же самым, закономерным и яростным: "Смер-р-рть!"
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.