Звезды без пощады - [11]

Из недавнего множества каналов сегодня работали только Первый и НТВ. По Первому повторяли встречу в Штаб-квартире ООН членов Чрезвычайного комитета с делегацией Кафравы. Сначала показали крупным планом звездолет, зависший над Гудзоном и стайку летающих машин, выпорхнувших из его трюма. Звездолет, судя по всему, был огромен: тень сигароподобного тела накрывала центральную часть города и юго-западные окраины, а вертолеты, в пустой суете кружившие под ним, казались смешными комариками в подбрюшье надутого диплодока. Затем камера переместилась в зал заседаний. По ковровой дорожке шли четыре существа: люди-нелюди ростом в два с половиной метра с приставленными к груди руками, чудовищными выпуклостями на спинах и закрытыми ребристыми масками лицами, вид которых должен вызывать ужас и отвращение — ферс-кафравцы. Радостным щенком выбежал к ним генсек, что-то приговаривая, отпуская поклоны и смахивая пот, струившийся по щекам. Американский президент стоял бледный, напуганный, согнув колени, наверное, для того, чтобы казаться еще ниже перед «звездными братьями». Красина ненавидела эти кадры, но последние дни их транслировали почти каждый час, и она невольно нарывалась на них, снова переживая непонятное унижение и стыд. Взяв пульт, Ира переключилась на НТВ — там, конечно же, шли новости. Круглосуточно новости, чередуемые выступлением какого-нибудь политика или ученого, рассуждавшего о мизерных шансах выживания человеческой цивилизации. В этот раз говорили о необычном поведении дельфинов, с криками круживших вокруг проходящих судов, и взрыве на Транссибирской магистрали, устроенном активистами движения «Наш край».

Размешав в чашке кофе, Ирина отрезала несколько кружков колбасы и нехотя приступила к завтраку. С завтраком она сильно запоздала, но есть все равно не хотелось. Она почти механически как заводная кукла жевала бутерброд с подсохшим хлебом, запивая обжигающим кофе. Диктор с экрана рассказывал о ситуации в Индии, Пакистане и Китае, где согласно расчетам по моделированию катастрофы, вероятны области наименьшего разрушения. Главный пассажиропоток из Европы и Северной Америки направлялся в пока еще открытый Шанхай, Сенин и Ланьчжоу (в Сибирь тоже ехали многие, но об этом почему-то не говорили). Неприятность заключалась в том, что экипажи самолетов часто делали рейс в один конец — оставляли лайнер и бежали из аэропорта. В Сенине уже скопилось около полусотни брошенных самолетов. Их оттаскивали на периферию летного поля или, обрезав крылья, тянули к старым ангарам. Но так не могло продолжаться бесконечно: китайцы ограничили стоянку шестью часами для любых рейсов и запретили экипажам покидать свои машины. Одновременно китайское правительство поставило почти невыполнимое условие по приему иммигрантов: за каждого вновь прибывшего в Поднебесную Америка, Европа и Австралия должны были поставить тонну продовольствия. США и страны Евросоюза от протеста с трибуны ООН перешли к угрозам, как будто их вопли негодования могли что-то значить. Даже угроза ядерного удара, казалась смехотворной, в то время как к Земле сквозь космическую тьму неслась Голова Горгоны. Индия же после погромов в Кашмире, где погибли тысячи человек, вообще закрыла свои границы. Еще говорили и о ядерном реакторе на юге Франции, брошенном обслуживающим персоналом; о массовых самоубийствах в Лос-Анджелесе и Мехико; новой секте «Воины Судного Дня», атаковавшей армейские склады под Сан-Антонио. Затем показали автомобильные пробки у восточных границ Германии, в сравнении с которыми российские казались мелким дорожным затором.

— Вот и проявилась сущность нашей человеческой цивилизации, — вслух произнесла Ирина.

Бросив недоеденный бутерброд, она сунула в рот бледно-кремовый ломтик сыра и запила остывшим кофе. Потом торопливо закурила, пачкая фильтр нестертой с вечера помадой. От табачного дыма мысли текли быстрее и приобретали совсем горький вкус.

Цивилизация, родившая Гомера и Платона, Эйнштейна и Да Винчи, великих гуманистов, поэтов, художников и мыслителей, цивилизация построившая тысячи огромных городов, подчинившая ядерную энергию, вышедшая в космос, вдруг рассыпалась карточным домиком. Ее убивала глыба мертвого камня, словно в испытание пущенная чьей-то волей. Уже убила: Голова Горгоны еще за миллионы километров, а мир давно переживает агонию. От человеческого единства, милосердия и воспетой в веках любви не осталось ничего. В один миг будто обнажились самые страшные язвы общества; и везде только паника, только сумасшествие и страх. Дети бросают престарелых родителей, родители детей, президенты и правительства свои страны. Каждый готов продать душу дьяволу за призрачный шанс на спасение. И все бегут, бегут: кто в Сибирь, кто в Китай, кто на поклон к мрачным, надменным посланцам Кафравы. Их корабли висят над головами словно черные ступеньки в преисподнюю, оказавшуюся вопреки духовным географам не под землей, а с той стороны, откуда смотрит Бог.

Затушив окурок, Красина окончательно решила, что никуда не уйдет из своей квартиры. В свете последних событий — пробках на дорогах, оцепления белорусскими военными и бандитского беспредела — до Гомеля ей было не добраться, а ехать через полстраны в Сибирь при нулевых шансах на спасение… Нет. Лучше остаться здесь, в московской квартирке и погибнуть в одночасье девятого августа. Ударная волна со скоростью 15 тысяч километров в час сметет все. Весь город подчистую: со страхами, болью и больше ненужной памятью. Ирина сожалела только, что не увидит ни мать, ни отца с сестрой. Оставалась кое-какая надежда, что за оставшиеся дни удастся дозвониться до стариков и сказать: «У меня все хорошо. Очень хорошо. Я вас люблю. Прощайте».