Звездун - [87]

Украдкой осматриваюсь, ища взглядом кошку, вдруг она прокрадется в комнату, узнает меня и поднимет тревогу. Ее нигде не видно, и я едва сдерживаю дрожь, представив, что я чуть было с ней не сделал.

— Так вы прочитали об этом в газетах, да? — произносит наконец Колетт.

Никакого тебе предложения выпить чашку чаю. Даже сесть не пригласила. Правда, сидеть все равно не на чем.

Я пытаюсь подавить легкое чувство досады. В конце концов, если бы я пришел сюда из филантропических побуждений, то можно было бы считать, что со мной обходятся крайне невежливо. Но это не так, так что молчи, досада, молчи! И все же мне трудно не испытывать отвращение к этой женщине, и потому я решаю смыться отсюда как можно скорее.

— Да. По-видимому, это было ужасно.

— Я не говорила и половины того, что понаписали в газете. Все мои слова переврали. Могу я их привлечь к суду?

Отвращение становится сильнее, его трудно сдержать. Неблагодарная сука. Местный бизнесмен прочитал в газете о постигшем ее несчастье и пришел помочь, а она плачется, что ее слова переврали.

— Не знаю. А в чем дело?

— Они написали то, чего я никогда не говорила. Крутился тут репортер, но я ничего подобного не говорила. Что я была потрясена, и все такое.

— М-м-м… Думаю, им разрешается писать, что это ваше дословное высказывание, если вы на это согласны.

Вы-то в курсе. Я был прав?

В общем, да. Можно слегка перефразировать. Вроде как если бы диалог «Вы ощущаете себя неудачником?» — «Да», превратился в: «Я законченный неудачник», — сказал Кристофер Сьюэлл.

Вроде того.

— Там все неправда, — говорит Колетт Кару. — Гребаные газеты. Вечно пишут неправду, да?

— Не знаю.

Надо срочно убираться, я чувствую, что потерял контроль над ходом встречи. Первое правило торговли: бери руководство ситуацией на себя.

— Послушайте, мисс Кару. Наша компания, мы все хотели бы сделать пожертвование, чтобы помочь вам пережить такое трудное для вас время.

Я лезу в карман и достаю пачку банкнот, которые недавно снял со счета в банке. Три сотни фунтов, если точно.

— На каких условиях? — спрашивает женщина, увидев в моих руках деньги. Ее глаза сужаются и становятся похожими на две щелки.

Стараюсь не обращать внимания на неблагодарность, на то, что она даже с места не сдвинулась.

— Никаких условий. У нас на работе есть… фонд для помощи… э-э… людям вроде вас. Ну, может, только одно условие, если его можно назвать условием, конечно, — мы бы хотели остаться неизвестными. Понимаете, если все будут знать о нашем фонде, нас завалят просьбами о помощи.

Ее взгляд не утратил подозрительности, однако теперь в нем заметен интерес.

— Вы, наверное, большая шишка?

— В общем, да. — Я делаю шаг к столику, размахивая купюрами. — Финансовый директор.

Я жду, что Колетт протянет руку и возьмет у меня деньги, но женщина сохраняет неподвижность. Словно находится под видеонаблюдением ФБР, и попытка взять банкноты будет расценена как преступление. Я же, в свою очередь, настойчиво пытаюсь вручить ей наличные.

— Триста фунтов вам помогут?

— Даже триста пенсов пригодятся.

— Ну и отлично. Вот вам триста фунтов.

Так как она по-прежнему не делает попытки взять деньги, я наклоняюсь к кофейному столику и кладу купюры рядом с пачкой сигарет.

— Вы их мне оставляете, да? — спрашивает женщина.

— Да. Возьмите деньги, и все.

Нужно ли добавить, чтобы она не говорила об этом полиции? Какая-то часть меня полагает, что нужно, а другая боится, что Колетт что-нибудь заподозрит.

Вдруг ее рука тянется к моей промежности и начинает гладить мой член.

Я смотрю на женщину. В ее глазах что-то вроде торжества. Чувствую, как наступает эрекция, мой пенис, который она продолжает сжимать и поглаживает, твердеет и поднимается.

Жадно ловлю воздух ртом.

— Если хочешь, можешь остаться, — говорит Колет.

В ее словах не слышно ни кокетства, ни приглашения. Простая констатация факта, и пока она говорит, ее пальцы находят язычок молнии на моих брюках и тянут его вниз.

Вначале мне хочется, чтобы она продолжала. Маленький Крис заявляет о своем существовании. Но затем я резко отстраняюсь, неожиданно увидев себя и ее как бы со стороны, осознав, что эта женщина представляет собой разницу между тем, где я был, и тем, куда я хочу попасть.

Я не собирался с отвращением отпрянуть, так уж получилось. Женщина отодвигается, и выражение торжества в ее глазах гаснет, уступив место поражению. Черты ее лица каменеют.

— Извините, — бормочу я, — я не хотел… то есть я… я имею в виду, что я женат.

Я показываю Колетт обручальное кольцо, одновременно другой рукой застегивая штаны.

— Вот видите… На самом деле мы просто хотели немного вам помочь.

Колетт тянется за сигаретами и зажигалкой и берет их со столика. Обшарпанного, грязного кофейного столика.

— Ну что ж, — говорит она после долгого молчания. — Спасибо. Таких, как вы, сейчас нечасто встретишь.

— Да, — отзываюсь я, пытаясь ничем не выдать смущение, вызванное ее словами. Господи, если бы она только знала!

— Наверное, нельзя судить других людей по себе, — продолжает женщина, прикуривая. Зажигалку она бросает обратно на столик.

— Нет, что вы, — уверяю я, отступая к двери, — вы очень…