Звездолёт - [3]

Звёздный Скиталец, как мы в обиходе ласково называли наш корабль, нёсся в космическом пространстве с максимально возможной скоростью, технически позволенной для этого класса аппаратов. Но всё же, мы двигались в космосе не так быстро, как хотелось бы, то есть со скоростью гораздо меньше световой. Первые проекты межзвёздного дома разрабатывались в далёком прошлом космическими конструкторами, жившими ещё на Земле, — родине наших предков.

Воспоминания о тех временах, запечатлены на старой многокилометровой киноплёнке и продублированы на оптических носителях, тщательно хранящихся в Архиве на корабле. Однако, на мой неискушенный взгляд, вся земная история, которую школьники изучают сейчас на уроках, по сути, уже перешла в область мифологии и мистики, словно уральские сказы Бажова. Эти бумажные книги, добытые однажды нашими разведчиками из хрональных полей Земли, я иногда их до сих пор читаю с удовольствием. Психологически нам, космолётчикам в энном поколении, трудно воспринимать хронологию событий, связанную с давно минувшими эпохами и людьми, иллюзорная видимость которых сохранилась лишь в фильмах.

Все исторические события происходили на Земле, — на одном единственном небесном теле, которое называется в астрономии планетой, и которое знаем мы благодаря нашим предкам и Архиву. Целый десяток поколений или больше сменились на Скитальце, так и не увидевших ни одну, даже самую маленькую планету. Рои астероидов и хвостатых комет мы наблюдали регулярно. Ничто из этого каменного и ледяного сонма космических преследователей Скитальца не могло и близко походить на планетоид или планету. Меня удивляло одно — вся история Земли, — это череда сплошных войн, начиная с древнего Египта и кончая междоусобными войнами на территории Ближнего Востока, Центральной Европы и России. Этот кусок развития земной цивилизации, – лишь маленькая толика того, что непринуждённо зацепилось в моей голове. Я одного не могла понять. Неужели жизнь на планетах так тяжела и непредсказуема, что доводит людей до открытых конфликтов? Оглядываясь на прошлые годы, в самом начале своей карьеры пилота, мне становится немного смешно и грустно. Однако я недолго баловалась мысленным построением утопического общества и наивными категориями, гипотетически могущими быть в отношениях между людьми. Однажды всё изменится, подозревала я, но это произойдёт много позже, уже после глобальной реконструкции космического дома.

Корабельная молодёжь частенько спрашивала у старших товарищей: «Как можно создать новый звездолёт, находясь в старом»? Оказалось, технология строительства хоть и необычна, но её довольно легко понять. Сначала рудокопы выбирают три-четыре астероида, где есть залежи железисто-магнитной руды, алюминия или вольфрама с титаном. Посылают туда роботов-рыбаков, они выуживают такие астероиды и цепляют их один за другим в общий состав, напоминающий поезд. Затем за работу принимаются живые люди, шахтёры, умеющие разрабатывать месторождения в условиях невесомости и малой силы тяжести. Руду же рабочие грузят в контейнеры, прикрепленные фалами к промышленному отсеку звездолёта. В открывшиеся ворота контейнер попадает на строго определённое для него место. Когда отсек заполняется, шлюз закрывается, и в дело вступает автоматическая программа, управляющая доменной печью и затем мини-заводом с заданными частями для модернизированного звездолёта. После охлаждения всех деталей, монтажники собирают общую конструкцию нового отсека взамен старого, разобранного на субботнике.

***

Я сидела в рубке управления и думала, что держу руки на пульсе корабля. Звёздный Скиталец был для меня живым организмом. Каждый вздох маршевых двигателей, релейные щелчки тепловых и кислородных систем, электрическое потрескивание защитного экрана я ощущала как работу больших лёгких и биение многочисленных сердец Скитальца.

Наступила ночь, корабельный таймер выключил освещение; в момент обшивка и переборки стали совершенно прозрачными, словно звездолёт превратился в прозрачную новогоднюю игрушку. Я не любила это время суток, когда мы все вместе, и каждый член экипажа по отдельности, оставались наедине с космосом. Мы не видели друг друга, стен кают и тоннелей, лабиринтов вычислительного центра, дверей шлюзов и даже корпусов двигателей. Ощущение «Я», растворялось в пространстве-времени глубинного, непролазного макрокосма, этой дикой и необузданной стихии, за каждым парсеком таящей в себе загадки и опасности. Было ощущение, что однажды экипаж настигнет что-то загадочное, которое притаилось в засаде космических ловушек.

Я всматривалась за горизонт видимости, насколько позволяло это сделать обычное человеческое зрение, и видела, как чернильное облако безразлично-холодной пустоты прорезывают сполохи жёлто-белых лучей от далёких квазаров. Хаотичные завихрения сиреневых и розовых водородных туманностей клубятся и ширятся, лениво поглощая звёздную пыль, чтобы через сотни миллионов лет слепить из комков глинистой материи протодиски, где зародятся астероиды, планетоиды и планеты. Но более всего в обозримой забортной панораме я лицезрела нечто такое, что наши умники-астрономы называют войдами. Я долго размышляла об этом. Непостижимо для психики нормального человека! Если есть скопления звёзд и галактик, то войды можно назвать скоплением пустоты.