Звездочка-Во-Лбу (Чакра Кентавра) - [35]

До чего точно целятся, собаки! В замке тысяча окошечек, попробуй угадай, за которым из них не опущен внутренний заслон.

А тем более — распознай подошедшего человека! И вот поди ж ты, угадывают. Бьют, правда, не метко — один только раз задели Юхану плечо. Но ведь главное — заглянуть в замок. Это и есть самое страшное. В незнакомое помещение джасперианин просто не способен проникнуть — для этого проклятого «перехода через ничто» требуется очень четко представлять себе, куда нужно переброситься, Без этого можно вмазать в стену, оказаться в одной точке с поднятым мечом или даже стоящим посреди комнаты креслом.

А это — верная гибель. Поэтому осаждавшие все силы прикладывали к тому, чтобы заглянуть во внутренние помещения замка. Удавалось им это редко, но уж если хоть один из врагов совал свой нос в какое-нибудь окно — эту комнату приходилось наглухо замуровывать.

Сейчас, кажется, обошлось.

Но ведь рано или поздно не обойдется! Ворвутся скопом во внутренние помещения, навалятся — ни шпага не поможет, ни десинтор. И что самое страшное — бьют-то ведь почти наугад. И когда-нибудь их мишенью нечаянно станет Сэниа…

Вчера она не выдержала. Когда чей-то оголтелый крылатый конь грудью и копытами проломил купол ее любимого висячего садика, она, как всегда, велела сервам наглухо замуровать в него все входы и, несмотря на осенний холод, как была в утреннем сиреневом платьице, выскочила в замковый двор.

Всадники, плавно кружившиеся над стенами, прянули в стороны. Даже не взглянув на них, она быстро направилась по дороге к заводам. Никто не посмел ни приблизиться, ни даже пересечь ей дорогу. Вдыхая запахи вянущей травы и с наслаждением подставляя лицо и плечи холодному аетру, от которого успела отвыкнуть за эти два месяца вынужденного затворничества, она дошла до первых корпусов и хозяйски огляделась. Все здесь было в порядке, вот только…

Повинуясь какому-то толчку, она резко обернулась — левая башенка замка, видневшаяся над тиссовой рощей, была охвачена пламенем. Потеряв голову от страха, она ринулась туда — и чуть угодила в огонь.

Сервы, деловито тушившие пожар, успели подхватить ее и вытащить в гобеленовую лоджию, где, к счастью, еще ничего не успело затлеть. Юрг едва успел накинуть плащ на нее — промерзшую на ветру, мокрую насквозь; она вырвалась, подбежала к висевшему в нише тусклому гонгу и ударила в него рукояткой своего кинжала.

— Правосудия и справедливости! — крикнула она, перекрывая бархатистый звук гонга.

— Сэнни? — раздался в ответ удивительно низкий, полнозвучный голос, за которым прямо-таки угадывался эдакий оперный красавец. — Я знал, я знал…

— Скажи мне, почему мой муж, равный мне разумом и свободой рождения, не защищен законами справедливого Джаспера?!

— Погоди, Сэнни, все не так просто…

— Еще бы! Что может быть проще убийства? Защита — она много сложнее!

— Постой, девочка, тут надо подумать. Тебе сюда нельзя… Ты пойми меня правильно, но ведь законы — это единственное, на чем мы еще держимся. Тебе, значит, сюда нельзя. Но мы сделаем вот что: я приду сам. Ты где?

— В лоджии.

Ее голос не успел отзвучать, как на фоне каких-то геральдических зверей, поблекших от времени, возникла невысокая человеческая фигура, тоже вся какая-то блеклая. Длинные волосы, брови, усы, борода и бакенбарды свисали единой, весьма прореженной системой, так что худое лицо, нимало не напоминавшее оперного премьера, почти не было видно. Бронзовый крэг, редкоперый, с воспаленными глазами, похоже, был крашен, и неумело — в основании перьев проглядывала прозелень. В отличие от изысканных камзолов джаспериан, вновь прибывший был одет в какой-то удивительно земной лапсердак из лошадиной кожи.

Со всем этим катастрофически контрастировали глаза — умные и беспокойные глаза до смерти замороченного на работе человека.

К тому же они уставились на принцессу и никак не хотели от нее отрываться. «Старый ловелас, только его нам и не хватало в качестве пожарника!» — со злостью подумал Юрг.

— А ты похудела… — с неподдельной нежностью проговорил прибывший. — Тебе чего-нибудь не хватает? Я велю доставить. Мы сейчас сделаем так…

— Не будь жалким, — жестко сказала мона Сэниа. — Я спросила…

Что-то тяжелое с лязгом впилось в оконный переплет, но стекла выдержали.

— Поднимите знамя, — как-то мимоходом молвил неизвестный, делая небрежный жест в сторону сервов.

Скорость, с какой они бросились выполнять его приказание, до сих пор ни разу не наблюдалась. Где-то очень высоко истошно взревела хриплая труба; человек в лошадиной коже подошел бочком к окну, все так же не отрывая взгляда от моны Сэниа, распахнул ставни. В лоджию ворвался влажный осенний воздух, и только сейчас стало ясно, как тяжело было до сих пор дышать в смрадной атмосфере едва угасшего пожара. Юрг с опаской оглядел небо, но экстремистов на крылатых конях как ветром сдуло.

— Правосудие и справедливость на той стороне, — проговорил гость, печально покачивая кудлатой головой. — Ты ведь знаешь, как высоко ценится каждая жизнь, а мы потеряли уже троих…

— Но мой муж и его брат — тоже люди!

— Они — существа без крэгов. На других планетах мы обходим их стороной, не нанося вреда, но на собственной земле мы вынуждены защищаться. К тому же никто еще не преступил грани закона — здесь не прогремел пока ни единый выстрел. А шпаги там, дротики, бердыши и прочая ерунда… Ты же знаешь, Сэнни, наша молодежь владеет всем этим в таком совершенстве, что они сумеют промахнуться. И промахиваются.