Звездочеты - [75]

— Фюрер, как всегда, поступил исключительно мудро, назначив Франца Гальдера начальником генерального штаба сухопутных войск, — все более сутулясь, прервал его полковник. — И хотя фюрер произвел его всего лишь в генерал-полковники, мы скоро убедимся в мудрости его полководческого мышления. Господа, — оживился полковник, — в свое время я имел возможность быть на банкете, где чествовали новых фельдмаршалов, и, признаюсь, внимательно наблюдал за Гальдером. На его месте, говорю об этом открыто и прямо, я лично чувствовал бы себя более чем оскорбленным. Ведь звание фельдмаршала получили и те, кто гораздо моложе его и занимают менее ответственные посты. Но Гальдер, господа, был на высоте! Ни тени дурного настроения — он, как и все, был оживлен, бодр и весел!

— Войну выиграют танки, — вступил в разговор самый молодой из всех — жилистый майор-танкист, затянутый ремнями. — И хотя Фритч ядовито высмеивал танки, называя их «гробами на колесах», в этой войне они покажут себя в полном блеске! След их гусениц надолго впечатается в дороги России. Гейнц Гудериан не привык бросать слов на ветер!

— Да, у нас превосходные полководцы, — упрямо развивал свою тему сутулый полковник. — И наше счастье, что у русских нет таких, какими гордимся мы. Я хорошо знаком, например, с фон Рейхенау. Великолепный спортсмен и, уверяю вас, — он скользнул ледяным взглядом по молодому танкисту, не желая, видимо, прощать ему того, что он без разрешения включился в разговор, — уверяю вас, что он запросто обогнал бы вас в беге, если бы пустился наперегонки. Да что там в беге! Бывало, на учениях, если саперы не успевали к назначенному часу навести мост через реку, он преодолевал ее вплавь! А Вильгельм Кейтель? Представьте, когда ему необходимо принять ответственное решение, он удаляется и часами слушает патефон с пластинками симфоний Бетховена.

— И все-таки всем им далеко до Вальтера фон Браухича, — зажевал губами меланхолик. — Вы видели когда-либо на его мундире другие ордена, кроме Железного креста? Его девиз: «Я организую, прежде чем начинаю сражаться». Идеальный тип полководца! А какая гибкость ума, эрудиция, манеры!

— Но у него, мягко говоря, натянутые отношения с Кейтелем, — заметил сутулый полковник.

— Вероятно, из-за Бетховена, — бросил едкую реплику кто-то из офицеров.

— А главное, — не принимая во внимание реплику и замечание полковника, будто не расслышав их, продолжал меланхолик, — не забывайте, что именно Браухич, командовавший самым восточным из германских военных округов, подробно изучил организацию Красной Армии. Кстати, ему помогал Гудериан, хорошо знакомый с русскими механизированными силами.

— В войне с Россией, — продолжал меланхолик, — будут неуместны рыцарство и военная честь, и уж Браухич для этого подходит по всем статьям.

— Танки — это сила, мощь и красота! — Майор-танкист пьянел не столько от выпитого вина, сколько от своих восклицаний. — Мы их раздавим стальной лавиной. Эти русские дикари способны управлять лишь тройкой коней или парой ленивых, упрямых, как черти, быков. В отличие от нас, немцев, у них нет прирожденной способности к технике, Вот увидите, их кавалерия будет на полном галопе, с пиками наперевес, атаковывать наши танки!

Только в этот момент Ярослава заметила подполковника, сидевшего за столом. Он все время молчал, испытующе переводил взгляд серьезных, совсем трезвых глаз с одного говорившего на другого.

— А как посмотрят англичане на то, что мы начнем воевать с Россией? — вдруг спросил он.

— О, пусть это вас не волнует! — рассмеялся сутулый полковник, безуспешно пытаясь выпрямить спину. — Чемберлен прямо заявил: то, что происходит к востоку от Рейна, Англию не интересует. Да этот прожженный зубр от души позабавится, наблюдая, как мы будем громить Красную Армию. В числе зрителей несомненно предпочтет остаться и Америка.

— Однако не так-то легко будет, наверное, прорвать линию Сталина, — снова нарушил восторженные возгласы своих собеседников подполковник. Было похоже, что он задает вопросы, чтобы убедить самого себя в правильности своих мыслей. — Я имею в виду пограничные укрепления вдоль бывшей советской границы.

— Что с вами сегодня, Фридрих? — удивился полковник. — Вот уж не думал, что вас может точить червь сомнения. Вы разве позабыли, как мы поступили с линией Мажино?

— А мой кумир — Эрвин Роммель, — уводя от щекотливой темы, заявил подполковник. — Вслушайтесь только в его слова, которые он часто произносит перед своими войсками: «Господа, не думайте, что я сошел с ума. Верьте мне. Направо — никто, налево — никто, сзади — никто, но впереди — Роммель!»

— Сами того не подозревая, вы произнесли превосходный тост, — восхищенно пробасил полковник. — Я лишь, с вашего позволения, перефразирую его: «Направо — ничто, налево — ничто, сзади — ничто, но впереди — Германия!»

Они чокнулись так неистово и азартно, что, казалось, хрустальные бокалы разлетятся вдребезги.

«Везет тебе, — мысленно усмехнулась Ярослава. — Прослушала полную характеристику чуть ли не всего генералитета. Однако весьма одностороннюю: сплошные дифирамбы и безудержное хвастовство».