Звездный Тарзан - [20]

— Нет, сэр, — стиснул зубы Вейл.

— Вот и хорошо. Вы свободны.

Капитан отдал честь и зашел на подъемник. На какое-то мгновение ему показалось, что он заметил между ступенек янтарные глаза. Он встряхнул головой, считая, что это только померещилось. Сидя в подъемнике вместе с солдатами, он чувствовал на себе оценивающий взгляд из темноты.

Даже в шаттле это чувство не покинуло его. Ему снова показалось, что при перегрузке капсулы что-то коснулось его ноги.

Еще через четыре часа Вейл привязывал медицинскую капсулу на койку в одной из кают «Удачливого». Он потянул за ремни, проверяя надежность крепления, и осмотрелся, прежде чем отключить свет, ожидая действительно увидеть в углу призрака. Закрывая на защелку дверь, он обнаружил, что кто-то даже успел повесить самодельную табличку «Посторонним вход воспрещен». Он так и оставил ее на двери, уходя в отсек экипажа приготовиться к отлету.

Маневровые двигатели торгового судна вывели его с орбитальной станции, где остался на стыковке шаттл. Заработали мощные космические двигатели, и Ганволд стал постепенно удаляться и уменьшаться в размерах на экране.

«Три дня светового перелета до Адриата, — подумал Вейл. — Чем я буду заниматься все это время?»

Он оглянулся вокруг, насчитав двадцать шесть торговцев и три легионера, и снова почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Когда по динамику было получено разрешение отстегнуть ремни, он встал и пошел к себе в каюту, расположенную рядом с той, где в капсуле лежал пациент. Вейл едва успел растянуться на койке и вытащить из нагрудного кармана прибор для чтения микротекстов, как услышал завывание. Вначале он решил не обращать на него внимания, но не смог этого сделать, прислушиваясь, как оно переходит во всхлипывание и потом через неравномерные промежутки — во вздохи. Эти звуки перекрывали шум машинного отделения под нижней палубой и исходили от перегородки. Вейл почувствовал, как у него волосы встают дыбом.

Он сразу поднялся, открыл дверь и осторожно вышел в коридор. На этот раз стоны стали четче, доносились они из каюты с надписью «Посторонним вход воспрещен». Капитан был уверен, что эти звуки идут именно оттуда. Вейл замер, сердце его готово было выпрыгнуть из груди, и он по профессиональной привычке прикинул свой пульс.

«Будь благоразумен, — успокаивал он себя, — этому есть логическое объяснение».

Вейл осторожно взялся за ручку и распахнул дверь.

Из темноты на него смотрели глаза янтарного цвета. Причитания сменились шипением. Вейл от волнения сумел включить свет только на третий раз и чуть не вскрикнул: он увидел ганианца, припавшего к капсуле и обхватившего своими когтями ее крышку. Из-под разбитых в кровь губ доктор заметил грозный оскал. Нижний клык был сломан. Одной рукой ганианец приготовился защищаться.

Вейл невольно отпрянул от двери, сердце его колотилось. Когда же чужак попытался отжать герметические защелки, капитан отчаянно замотал годовой.

— Нет! Нет! Ты погубишь его, понял? Он не мертвый. Он… он спит. Не губи его!

Ганианец замер. Глаза на полосатом лице сузились и вопрошающе смотрели на Вейла.

— Вот так, — успокаивал его доктор, — вот так.

Он сам почувствовал, как спадает напряжение, и сердце начинает биться ровнее. Вейл глубоко вздохнул и сказал: спокойно и убедительно:

— С ним все в порядке. Я не причиню ему вреда… Я не причиню вреда и тебе. Все будет хорошо, понял?

Сгорбившись у капсулы, ганианец долго смотрел на Вейла, прежде чем моргнул один-единственный раз, словно подтверждая, что верит ему.

* * *

Вейл в одиночестве обедал в кают-компании. Он незаметно переложил часть порции своего мясного блюда на бумажное полотенце, тщательно завернул и незаметно опустил в карман кителя. Пища была синтетической, из какой-то протеиновой смеси вместо натурального мяса, но и это могло сойти. Вейл встал из-за стола, бросил столовые приборы и поднос в мусорный контейнер и пошел в каюту, где находился заключенный в капсуле. Ганианец с верхнего яруса пристально наблюдал за вошедшим доктором. Вейл достал из кармана сверток, развернул его и протянул аборигену.

— По вкусу это не совсем то, к чему ты привык, но больше здесь ничего нет.

Ганианец недоверчиво обнюхал угощение и сморщил нос. Однако он был слишком голоден — через мгновение кусок очутился у него в руках, он еще раз понюхал еду и откусил чуть-чуть. Он наклонил набок голову, словно озадаченный непонятным вкусом, но есть не перестал.

Вейл почувствовал странное облегчение и ушел к себе. Отчет антрополога все еще лежал на койке, там, где он его оставил. Вейл поднял отчет, опустился в единственное в каюте кресло и включил приспособление для чтения.

По мере того как он вчитывался в материалы, у него появлялось множество вопросов. Что сделают власти, если обнаружат на борту чужого? Вышвырнут в шлюзовую камеру? Как они поступят с ним, если ему удастся добраться до Иссела? Вейл был убежден, что они не стали бы доставлять себе лишние хлопоты отправкой обратно на Ганволд. А как в таком случае среагирует юноша, когда узнает, что произошло с его другом? Вспомнив о том, как он сопротивлялся в камере, — так, что в нем было больше от животного, чем от человека, — Вейл стиснул зубы. Эти вопросы не давали ему заснуть, в течение всей искусственной ночи корабля он то и дело переворачивался с боку на бок. Перемешавшись с обрывками антропологического отчета, вопросы снова и снова возвращались к нему, словно двигались по замкнутому кругу.