Звездный путь. Звезда под бичом. Контрабандой из космоса. Большой прыжок - [164]

В глазах Питера мелькнули проблески понимания.

— Конечно, — сказал он. — Дай ему бумагу, Симон. Извини за эту случайность, Билл, но ничего не потеряно, кроме капельки труда.

— Капельки труда… — сказал Стенли. Он поглядел на Комина, как кобра на жертву, которую не может ужалить. Он произнес безобразные слова, но Комин не уделил им внимания. Он заметил внезапную перемену в Стенли.

— В чем дело? — спросил он. — Минуту назад вы были важны, как свинья на льду, а сейчас выглядите гораздо хуже. У вас ослабла память?

Вернулся Симон с карандашом и бумагой и нетерпеливо протянул их Стенли.

— Вот, займитесь. У нас нет времени на творчество.

— Времени, — сказал Стенли. — Если бы не вмешался Комин…

— Случилась очень странная штука, — медленно проговорил Питер. — Мне начинает нравиться Комин. У нас с ним много общего.

Стенли бросил карандаш на пол.

— Я не могу работать здесь, — заявил он. — И никто бы не смог. Я пойду в свою каюту. Это займет немного времени. Не мешайте. Если кто-нибудь мне помешает, вы все заплатите за это.

Он быстро вышел. Никто не проронил ни слова, пока он не ушел. Затем Комин нарушил молчание.

— Не произошло ничего непоправимого. Если что-то пойдет не так, листок можно снова сложить. Я порвал его аккуратно.

Симон сказал:

— У него нет с собой вахтенных журналов. Я сам обыскал весь багаж.

— Не сами книги, — сказал Комин, — а парочка микрофильмов, которые можно сунуть в сигаретную пачку или завернуть в носки.

— Ну, — сказал Симон, — идемте.

— Дай ему немного времени, — сказал Питер. — Пусть начнет. Мне нужна отмычка. Металлические двери сломать не так-то просто.

Они немного подождали, затем втроем очень тихо прошли через кают-компанию, где люди толпились у иллюминаторов, и прошли по коридору к каюте Стенли. Питер кивнул и вставил ключ в замок.

Дверь отворилась. Лишь несколько секунд потребовалось, чтобы, открыть ее, но Стенли, должно быть, сидел с рефлексами на спусковом крючке, прислушиваясь, боясь, не зная, медлить ему или спешить, и не осмеливаясь ни на то, ни на другое. На столе была большая пепельница с горевшим в ней огоньком, и Комин засек последнее движение, очевидно, начавшееся с первым прикосновением ключа к замку. Рулончик микрофильма упал в огонь, вспыхнул и исчез, и Стенли уже хватал второй, с которого снимал копию. Но это было не так-то легко, поскольку тот находился под маленькими, но очень сильными линзами.

Комин рванулся вперед, Питер и Симон за ним. Они ударили Стенли почти одновременно, сдернули со стула и швырнули на пол, в шесть рук вынимая крошечный снимок, который Стенли зажал в кулаке. Комин сжал Стенли запястье, Питер сказал: “Эй, не порви!”, а Стенли пытался сбросить их свободной рукой и ногами. Он всхлипывал, как женщина, и ругался черными словами. Наконец, Симон ударил его по лицу. На секунду он обмяк, пальцы разжались, и Питер схватил микрофильм.

Они откатились в сторону и поднялись, оставив Стенли сидеть на полу, держась за лицо. Краешек рта был выпачкан кровью. Питер взглянул вниз, на него. Он тяжело дышал, и глаза были жестокие. Он сказал Симону:

— Забери у него документ.

Симон стал грубо обыскивать его. Стенли сказал высоким голосом: “Нет” и начал барахтаться. Он поймал голову Симона, тут же упустил, и Симон снова ударил его, на этот раз открытой ладонью, презрительно и сильно.

— Прекрати, — сказал он, — или я сломаю тебе челюсть.

Питер встал позади Стенли и схватил его за руки. Симон нашел документ.

— Дай сюда, — сказал Питер. Он отпустил Стенли и взял листок. Огонь в большой пепельнице еще не догорел. Он положил в нее гарантию Стенли на империю и смотрел, как она горит.

Стенли сказал:

— Ты не можешь сделать это. Это не так-то легко. — Голос его был визгливым. Тыльной стороной ладони он утер кровь с губ. — Второй рулончик сгорел. Последняя книга, где говорится о Трансуранидах. Я знаю, что в ней. Но вы это от меня не услышите.

Бумага догорела, и пепел стал серым. Питер Кохран сказал:

— Мы узнаем это, Билл. Ты не настолько сильный человек, чтобы шантажировать нас, и сам это знаешь. Настало время прекратить валять дурака.

— Чего ты ждешь от меня? — грубо спросил Стенли. — Чтобы я с тобой согласился?

— Я собираюсь сделать тебе предложение, — продолжал Питер. — Я дам тебе, на твое имя, справедливую долю “Трансурановых руд Кохранов”, и не более этого, не больше, чем остальным, добровольно отправившимся в эту экспедицию. Кроме того, мы с Симоном согласны забыть твое нынешнее поведение.

Стенли расхохотался.

— А ты самонадеян! Послушай, скоро вы высадитесь на Барнарде-2. И если я не скажу вам, что было в книге, с вами случится то же, что случилось с Роджерсом, Викри, Стрэнгом и Киссалом… и Баллантайном. Вы не осмелитесь так рискнуть.

Комин шагнул вперед при упоминании имени Роджерса, но Питер остановил его.

— Позвольте это сделать мне… Хорошо, Билл, значит, это случится с нами и не случится с тобой? Где же ты будешь? Ты сможешь разделать под орех экспедицию, захватить домик наблюдателей — и, если не останется никого, вернуться один? Твои слова не более чем блеф.

Стенли процедил сквозь зубы:

— Это твои слова — чистый блеф. Фактически ты хочешь пойти на уступки…