Звездный путь 2: Гнев Кана - [9]

Только последние 10 лет или чуть меньше красота старинных вещей переборола в нем нежелание обзаводиться собственностью, нежелание обременять себя вещами. Прошло уже немало времени с тех пор, как он жил лишь с небольшим чемоданом, не оглядываясь назад. Иногда ему хотелось вернуть те дни назад. Но это невозможно. Теперь он адмирал. У него слишком много обязанностей.

…Раздался звонок в дверь. Джим привстал и снова сел. Время слишком позднее для посетителей.

– Войдите, – сказал он. Сенсорное устройство, отреагировав на его голос, открыло дверь, и Леонард Маккой, сияющий, с кучей пакетов в руках вошел в комнату.

– Доктор, неужели вы?! – удивился Джим. – Какой заблудившийся транспортер занес вас ко мне?

Маккой встал в театральную позу и произнес:

– Quidquid id est, timeo Danaos dona ferentes.

– Как-как, еще разок?

– Ну, это на языке оригинала. Теперь люди говорят так: «Бойтесь ромулян, дары приносящих!» Не совсем, правда, точно, но вполне подходит, если еще учесть, что, – он пошарил рукой в одном из пакетов и вынул бутылку, полную жидкости цвета электрик, – это, с Днем рождения, Джим. – И он вручил Кирку пузатую асимметричную бутылку.

– Ромулянский эль? Старина, ведь это же запрещенная штука.

– Я употребляю его исключительно в медицинских целях. Не будь занудой.

Джим разглядывал этикетку «22…83?».

– Лекарство нужно слегка взболтать. Дай-ка мне сюда.

Джим вернул бутылку и, открыв Викторианский секретер вишневого дерева с зеркальными дверцами, достал две пивные кружки. Маккой наполнил их доверху.

– Послушай, или у меня галлюцинации, или он, в самом деле, дымится?

Маккой рассмеялся.

– Во время варки возможны оба варианта. – Он чокнулся с Джимом, твое здоровье, – и сделал большой глоток. Джим прихлебывал осторожно. Он хорошо помнил, как напиток отдает в голову. Цвет электрик был как раз подходящим оттенком: он почувствовал вкус так, словно легкий толчок, будто активный элемент тока, миновав органы пищеварения, прямо направился в мозг.

– Эх, – крякнул он, снова отпил, наслаждаясь одновременно и вкусом и эффектом. – А теперь, разверни это, – Маккой протянул ему пакет, завернутый в коричневую с позолотой бумагу.

Джим взял пакет, повертел его в руках и слегка встряхнул.

– Слушай, я даже боюсь. А что это?

Он еще глотнул эля, на этот раз сделав большой глоток, и пощупал тоненькую серебряную завязку. Странно: сегодня днем он без всяких усилий развернул подарок Спока. Нелепая идея пришла ему в голову, и он, смеясь, спросил:

– Может это контрабанда от Клинтонов?

– Это еще одна старинная вещичка для твоей коллекции. Твое здоровье!

– Он поднял кружку и снова выпил.

– Ну же, старина, что это?

Он развернул один угол.

– Да ведь ты уже почти открыл!

Хотя ему стало казаться, что руки у него словно в перчатках, но почувствовал только твердую форму. Он перестал пытаться развернуть обертку целиком и разорвал ее.

– Я знаю, что это, – он взглянул на конструкцию из золота и стекла, бросил взгляд на Маккоя и снова – на подарок. – Он просто очарователен.

– Им четыреста лет. Сейчас уже не много осталось целых линз.

– Старик, это что?

– Очки.

Джим отхлебнул еще эля. Может быть, если не будет отставать от Маккоя, наконец поймет, о чем тот говорит!

– Для твоих глаз, – добавил доктор. – Они так же хороши на «Ретинаке 5»!..

– Но у меня аллергия на «Ретинаке 5», – раздраженно бросил Джим. Он расстроился от того, что не может воспользоваться лекарством для глаз, которое расхваливал доктор.

– В том-то все и дело!

Доктор снова наполнил кружки.

– С Днем рождения!

Джим взял очки. Золотая проволока соединяла два маленьких стеклянных полукружка, к каждому из которых были приделаны изогнутые дужки.

– Нет, не так нужно.

Маккой заправил дужки Джиму за уши. Изогнутая проволока очутилась на носу, поддерживая стекла чуть ниже уровня глаз.

– Вот это и есть очки. Да это была шутка насчет старинных линз. Они словно для тебя специально сделаны.

Джим вспомнил картинку в одной из старинных книг. Он чуть опустил очки на переносицу.

– Да вот так, – одобрительно отозвался Маккой.

– Посмотри-ка на меня, вверх. А теперь вниз, сквозь стекла. С этой штукой тебе должно быть очень удобно читать.

Джим поправил очки и с удивлением прищурился; он взял книгу, подарок Спока, открыл ее и обнаружил, что крохотный шрифт теперь стал отлично виден.

– Поразительно. Старина, я даже не знаю, что и сказать.

– Скажи: спасибо.

– Спасибо, – послушно повторил Джим.

– А теперь, давай выпьем еще.

Маккой опорожнил бутылку, вылив остатки эля в кружки.

Они сидели и пили. Эль оказывал свое обычное воздействие. Джим чувствовал себя почти так же, как когда-то, впервые ощутив невесомость его слегка мутило. Он никак не мог подобрать слова, хотя и чувствовал, что наступила долгая, неловкая пауза. Несколько раз Маккой порывался заговорить, но каждый раз что-то мешало ему. И Джим вдруг почувствовал, что ему лучше не слушать доктора, чтобы тот ни говорил. Он угрюмо уставился в кружку. Снова у него разыгралась паранойя. Зная, что все дело в выпивке, он даже не пытался никак облегчить свои страдания.

– Какого черта, Джим! – вдруг прервал молчание Маккой. – Что, черт возьми, с тобой происходит? У всех есть дни рождения. Почему твой мы справляем как поминки?