Звездный оракул - [10]

Искорка в монете не разгоралась, но и не меркла. Очевидно, Йама жив, но он очень далеко. Ну и пусть! Каждый раз глядя на керамический диск, Пандарас молился только об одном — найти своего хозяина. Пусть для этого придется забраться за край мира, пусть придется потратить всю жизнь!

Тибор мерно работал веслом. Мимо в молчании проплывал лохматый берег в зарослях ризофор, качались на мелких волнах островки смоковниц, полные зеленой мерцающей тени, которую не мог разогнать яркий полуденный свет сияющего солнца. Чтоб скоротать время, Пандарас в подробностях описал все приключения, которые он пережил вместе с Иамой.

Рассказал, как назначил себя оруженосцем Йамы после событий в трактире «Скрещенные топоры», когда хозяин задумал убить Йаму из-за двух реалов. Как они встретили наемницу Тамору, как попытались вернуть на корабль беглого моряка. Описал разрушение Храма Черного Колодца и поход во Дворец Человеческой Памяти (правда, сам Пандарас после удара по голове не слишком-то много об этом помнил). Потом был заговор в Департаменте Прорицаний, пленение, префект Корин, бегство из заключения, когда Пандарас впервые по-настоящему испугался своего господина. Окутанный бешеным синим огнем, Йама был страшен в своем гневе. А сотворенное Йамой чудо? Тогда он преобразил младенца одного из туземных племен, обитающих во Дворце. Ликующая великолепная процессия сопровождала Йаму по бесконечным улицам Иза до самого порта. Остальное Тибор и сам видел.

Путешествие на «Соболе» в низовья. Гибель родного дома Йамы. Преследующий их префект Корин. Его страшная смерть при нападении гигантских полипов, шторм, кораблекрушение… Однако Пандарас любил рассказывать, а потому все равно поведал слушателю об этих событиях.

— Мой господин говорит, что легенды и рассказы — это единственный способ достичь бессмертия без благословения Хранителей. Для моего народа они — смысл жизни. Наша жизнь коротка, но она надолго остается в памяти благодаря Рассказам и песням. Хорошая легенда может пережить сотню поколении, детали могут меняться, но суть останется прежней, и ее герои будут оживать всякий раз, когда кто-нибудь начинает рассказ. Может, так будет и с нами, ведь мир еще не знал более поразительной истории.

— Весь мир — это только легенды, — помолчав, откликнулся Тибор, равномерно взмахивая веслом. — Кто может отыскать в Великой Реке каплю, упавшую с кончика листа?

Кто может сказать, где кончается одна история и начинается другая?

Пандарас решил, что Тибор привел цитату из какой-то малоизвестной суры в Пуранах, и в кои-то веки придержал язык, не желая пускаться в теологический спор с иеродулом — священным рабом.

Ночи в это время года были глухи и темны, их скрашивал лишь тусклый свет Ока Хранителей. Каждую ночь Око всходило чуть раньше, и прежде чем двинуться вниз, к дальнему берегу за темной гладью речной равнины, оно взбиралось по черному небосводу чуть выше. В необъятной тишине ночи Пандарас острее ощущал пустынность этого дикого берега, где не обитало ни единое человеческое существо, и он чувствовал облегчение, когда птичьи песни, крики обезьян, яростный лягушачий хор приветствовали подступающий рассвет.

С каждым днем становилось заметно жарче, но Тибор, казалось, не чувствовал зноя. Он объяснил, что вырос в куда более жарком климате, поблизости от серединной точки мира, а здешнее мягкое солнышко — это просто ерунда.

У них не было соли, а потому мясо антилопы испортилось прежде, чем они успели съесть даже четверть, но пищи хватало, только не зевай. На банановых и фиговых деревьях поджидали спелые плоды. Тибор соскребал жесткое волокно с гигантских папоротников, окаймлявших мангровые зарос-;. ли, и плел из него сети. На отмелях он ловил сомов и миног, а Пандарас тем временем лазил в кронах смоковниц, добывая из гнезд яйца птиц и ящериц. К тому же Тибор ел и насекомых, частенько прямо на лету хватая их длинным красным языком.

Иногда им случалось заметить вдали, на самой середине реки, смутное пятнышко паруса караки или фрегата, направляющихся на войну, а однажды над плотом долго кружила машина. Потом она взмыла вверх и унеслась к туманной линии обитаемого берега. Крохотная машина напоминала осу с десятком парных стрекочущих крылышек и целой гроздью красноватых глаз. Вспомнив машины, которые префект Корин посылал им вслед, Пандарас поднял арбалет и держал его, пока машина кружила и пикировала у них над головой.

Однако префект Корин наверняка погиб. Утонул, когда гигантские полипы в клочья разорвали его корабль. Со дна реки полипов вызвал Йама… В Слиянии множество машин, уговаривал себя Пандарас. Эта ничего не означает.

К вечеру следующего дня они добрались до хижины странствующего торговца. Укрытая тенью высоких ризофор на берегу тихой заводи, жалкая хибара пряталась в ветвях древней смоковницы. Ее стены и остроконечная крыша были сложены из травяных матов. Внизу, на неподвижной, черной воде приткнулось с десяток маленьких лодок. Гладкие матовые листья смоковницы блестели в свете множества лампочек, похожих на стаю ярких светлячков. Из кассетного магнитофона по реке катились отчетливые звуки музыки. Тибор направил плот к домику, и потревоженные птицы тотчас подняли гвалт, предупреждая о появлении незнакомцев.