Звездный лед - [127]

Одежда была прошита сверхпроводящими волокнами, воспринимающими миоэлектрические сигналы нервной системы. Она так поднаторела в считывании движений Шен, что девушке не требовалось доводить жест до конца. Когда Шен занималась делами, ее мускулы непрерывно сокращались, будто при терапии несильным электрошоком. У Лиз был мускульный тонус балерины. Как ни странно, люди вроде Лиз теперь заполнили колонию. Белла и прочие старики с их нелепой привязанностью к флекси казались живыми окаменелостями. Белла пыталась угнаться за новшествами, но к моменту встречи с «фонтаноголовыми» ей уже исполнилось шестьдесят восемь – трудный возраст для восприятия новинок. А теперь она стала на двадцать лет старше. Таких, как она, все еще было много. Они застряли в прошлом, одевались, как призраки исчезнувшей эпохи, и изумленно моргали, глядя, как жизнь проносится мимо.

Шен сняла противосолнечные очки и вздрогнула – приняла данные.

– Приближаемся к Поддырью. Пару часов назад была тревога, но теперь все в порядке.

Белла вернула черновик:

– Пока придержи у себя. Думаю, если подтянуть третью часть, получится как надо.

– Нужно вызвать Аша Меррея повесткой, – заметила Шен. – Если хотите, я могу начать оформление бумаг. Правда, ему это не слишком понравится.

– Конечно, ему не понравится. Мне кажется, он хотел пролежать мертвым не четыре года, а немного больше.

– Так ему и надо за то, что сделался «прогульщиком».

Шен оторвала лист черновика, запихала в рот и сообщила, не переставая жевать:

– Надо же, они зовут свою лень «экспортированием опыта в будущее». А по-моему, это социальная трусость.

– Не будь так жестока к ним, – посоветовала Белла. – Всем нам пришлось пережить далеко не лучшие времена. Людям вроде Аша… просто им уже хватило с лихвой.

– Я все-таки рада, что вы перекрыли эту лазейку. С какой стати нам волочить их мертвый вес десятилетиями? – Она оторвала угол от черновика и предложила Белле. – Вы не ели с утра. Хотите?

– Спасибо, нет, – ответила та, приложив руку к животу. – Я не перевариваю официальные бумаги.

* * *

Лиз вручила Белле пластиковый респиратор, когда женщины вышли из поезда на недостроенную вокзальную площадь Поддырья. Пыль висела в воздухе, плыла ленивыми обширными простынями, никогда полностью не оседая. Немногие рабочие управляли строительными машинами, шевелясь медленно всем телом, словно мастера тайцзицюань.

Подбежал запыхавшийся Эвери Фокс, на ходу сдирая респиратор, извиняясь за опоздание. Эвери был двадцати шести лет от роду. Он родился на седьмой год человеческой колонизации Януса – единственное дитя Реды Киршнер и Малколма Фокса. Они сошлись, несмотря на политическую рознь. Реда поддерживала Беллу, Малколм – Светлану.

– Мне сообщили, ты что-то нашел, – заговорила Белла.

– Я подумал, вы захотите это увидеть. Мы заказали тяжелый трактор, чтобы отволочь его в Крэбтри, но он вряд ли прибудет раньше чем через неделю.

– «Фонтаноголовые» уже очень долго ждут меня. Думаю, еще пару минут они потерпят.

– Так это правда? – спросил Эвери. – Вы и в самом деле собираетесь пройти процедуру?

– Даже старухи иногда меняют мнения, – ответила она и чуть улыбнулась.

В последние годы Белла стала подозревать, что ее лицо временами выглядит уж слишком суровым и мрачным.

– Эвери, годы нагнали меня. Посмотри на эти бесполезные старческие руки.

– Надеюсь, все пройдет как надо.

– Конечно. Они уже накопили изрядный опыт.

Фокс повел гостей в недра вокзального комплекса, сквозь заслоны, не дающие распространяться пыли, и через шлюзы. Вскоре показалась обширная пещера во льду, с дырой в полу. В пещере никто не работал. На льду лежала наспех сооруженная дорожка, закрепленная гекофлексом. Белла стиснула поручни слабыми старческими руками и посмотрела вниз.

– Это и есть ваша находка? – спросила она разочарованно.

Тут и смотреть не на что: черный куб размером с транспортный контейнер.

– Он тяжелее, чем кажется, – проговорил Эвери, от растерянности произнося слова в странной певучей, ритмичной манере, распространенной среди молодых. – Тонн двести, не меньше. На Янусе он весит полтонны. Даже если люди Светланы и хотели забрать его, нужна была целая толпа, чтобы погрузить на трактор. Проще выкопать яму и похоронить штуку там.

– Если Светлана не хотела, чтобы я нашла это, почему не уничтожила? – спросила Белла, не ожидая ответа.

– Кстати, а что это? – поинтересовалась Лиз Шен.

– Никто не знает. Там есть странность: гравюра на одной грани. Голый парень, вписанный в квадрат.

– Понятия не имею, что это такое, – отозвалась Белла, хотя память ее тревожно шевельнулась. – Насколько хорошо вы обследовали этот куб?

– Мы его тыкали и просвечивали достаточно, чтобы убедиться: это не бомба. Похоже, он сплошной от и до.

– А состав?

– Удивитесь, но мы так ничего и не отодрали для анализа. Штуковина тверже старых сапог. Может, потому Светлана ее и не уничтожила. Просто не смогла.

– И он лежит здесь уже двадцать лет?

– Наверное. Рассказывать про него не торопится пока никто. Если уж нужны факты, полагаю, лучше расспросить Светлану. Вы все еще хотите, чтобы мы отвезли куб в Крэбтри?

– Мы рискнем, если это даст больше возможностей изучить объект. Но прошу пока не распространяться о находке. Не хочу, чтобы весть о нем разошлась по всему городу к моменту, когда мы привезем куб туда.