Звездный лед - [126]

– Не сомневаюсь, он мне расскажет все до последней мелочи, когда я прибуду в Поддырье. Но полагаю, основы знать нелишне.

– В общих чертах: они кое-что обнаружили, загоняя вглубь сваи для новых построек. Никто не знает, что именно, но мы почти не сомневаемся: найденное лежит там не так давно. Скорее всего, его спрятала Светлана перед тем, как ей пришлось убираться из Поддырья.

Белла вспомнила те события. После стольких лет, право же, описание их можно уместить всего в несколько слов.

– С какой стати ей что-то прятать? Я дала ей достаточно времени, чтобы собраться. Надеюсь, это не бомба?

– Эвери сказал, что не бомба. Чем бы это ни было, оно просто лежит там. Штука очень тяжелая даже при гравитации Януса. Может, потому Светлана и оставила ее.

– Ладно, детали расскажет Эвери. Скорее всего, ничего особо важного. Есть что-нибудь, требующее моего вмешательства? Ведь есть?

Элегантная девушка переключила флекси в режим экономии и сунула его под жакет, расшитый цветами.

– Вы проницательны. У меня с собой бумажная черновая версия последнего отчета по делу Бэгли. Хотите взглянуть?

– Заходим на очередной круг? Покажите мне ее, когда в ней окажется что-нибудь пригодное для суда. Тогда я и подумаю насчет возобновления следствия.

– Очень многие надеются, что следствие так и не возобновят. Конечно, если вы не хотите и взглянуть, то им точно не о чем будет беспокоиться…

– О, ладно, давай сюда, – проворчала Белла, зная, что Шен права.

Пока поезд несся к Поддырью на приличной скорости – сто восемь километров в час, лишь чуть ниже первой орбитальной, – Белла просмотрела отчет об убийстве Бэгли. Бумага слегка пахла мятой. Прошло двадцать восемь лет с тех пор, как Мередит Бэгли нашли мертвой, раздавленной огромной шестерней зубчатой передачи во время рутинного техобслуживания. А пять лет назад Хэнк Дуссен из прежней шахтерской команды Перри сознался, что он – один из троицы убийц. Признание Хэнк сделал на смертном одре, в агонии от карциномы, развившейся от многих лет облучения в открытом космосе. Адепт одной из самый дремучих ветвей секты символистов, он отказался довериться омолаживающей медицине «фонтаноголовых». Предпочел покаяться, чтобы получить отпущение грехов, но соучастников так и не назвал.

Дело застопорилось из-за отсутствия других улик. А потом, неожиданно, Аш Меррей обнаружил журнал учета неисправностей с записями о трех скафандрах, выданных в день убийства. Записи были сделаны разными почерками. Один совпадал с почерком на документах, подписанных именем Хэнка Дуссена. Другие тоже совпали с почерками подозреваемых. Проработав всю жизнь в скафандрах, эти люди чисто автоматически, бездумно заполняли журнал учета после каждого выхода.

Вздохнув, Белла отложила документ.

– Ты и в самом деле думаешь, что мне стоит ковырять старую зарубцевавшуюся рану как раз тогда, когда мы смогли помириться и зажить спокойно и все наконец улеглось?

– Это нужно.

– Да знаю, знаю. Просто… – Белла тяжело вздохнула. – Начнется сущий ад. Двумя именами дело не ограничится. Черт знает сколько людей помогало скрывать правду столько лет.

– Это нужно, – повторила Шен сурово.

Как всегда, она казалась слишком уж мудрой и рассудительной для своего возраста – будто старшая сестра, какой у Беллы никогда не было.

– И мы доведем дело до конца, – добавила она. – Может, именно этого нам и не хватало, чтобы распрощаться с прошлым и двинуться вперед.

Теперь в колонии было много таких, как Лиз Шен, – быстро взрослеющих детей Януса. Многие уже обзавелись и своими детьми. Земля ничего не значила для них – будто невообразимо далекая, экзотическая, загадочная и не совсем понятная страна. Такими для Беллы в детстве были Япония и Китай. Дети Януса с радостью брали все доступное оттуда: моду, музыку, одежду, безделушки, но не испытывали особого желания посетить ее. Если поколение Шен и ощущало ностальгию, то по Янусу времен своего детства, с обманчиво простой жизнью и легко забывшимися невзгодами.

Все очень изменилось в лучшую сторону с тех пор, как «фонтаноголовые» просверлили дыру в «железном небе». После месяцев осторожных переговоров инопланетянам позволили погрузить энергозаборы в озаренные светом подвалы Януса. Взамен «фонтаноголовые» дали поселенцам доступ к технологиям, артефактам и данным, собранным при контактах с людьми. Ничто из этого не датировалось временем позже 2135 года – «Порогом», как его назвали колонисты. Но все же это восемьдесят лет человеческого прогресса. Не желая перегружать людей, «фонтаноголовые» выдавали новинки понемногу – само собой, за право все более активного доступа к недрам.

Лиз Шен являла собой наглядный пример того, насколько новинки вошли в жизнь нынешней колонии. Флекси девушка брала исключительно ради Беллы. К нему Лиз относилась с суеверным ужасом, с каким Белла, наверное, смотрела бы на паровую пишущую машинку. Вычислительные потребности Лиз удовлетворяла «умная» одежда и ядра «пограничного интеллекта», спрятанные в неброские, скромные украшения. И одежда, и бижутерия получали ту ничтожную энергию, какая им требовалась для жизни, от движений Лиз. Вычисляющие ткани обменивались сигналами со средой, неуловимо для глаза меняя узор и окраску. А окружающая среда так же незаметно кипела неистовым хаосом закодированных данных.