Звездный час «Весты» - [24]

От укрепления берег полого поднимался, и здесь, среди выжженной степи, белела невысокая ограда, за ней виднелись кресты надгробий. Они вошли внутрь и стали бродить от памятника к памятнику по утрамбованным гравийным дорожкам, читая скупые слова эпитафий.

«Лейтенант Батьянов, умер от раны», «Капитан 2-го ранга князь Ширинский-Шихматов, семь с половиной месяцев командовал артиллерией пятого бастиона», «Лейтенант Ивашкин…» Лейтенант, лейтенант…

— Здесь одни моряки! — невольно шепотом произнес Владимир.

— Нет, но большинство, — ответил Андрей, останавливаясь у невысокого монумента. На нем значилось: «Военный инженер поручик Андрей Раненский. 17 мая 1855 г.»

— А рядом опять моряк, — прочел Владимир,- «Капитан-лейтенант Пантелеймон Кандащри, умер от ран 31 октября 1854 года».

Но значительно больше было безымянных могил, на которых еще сохранились кресты из пустых бомб.

— Братские могилы, матросики здесь лежат. Наверное, сотнями, а то и тысячами, — прошептал Володя. — А ведь они бы и до сих пор могли жить, — добавил он, и мысль о собственной смерти, еще неведомая его молодому сознанию, шевельнулась в душе.

Подул легкий горячий ветерок.

— Тише, — сказал Андрей, — слушай!

В воздухе пронесся тихий протяжный заунывный звук, то усиливающийся, то почти замолкавший, когда ветер стихал.

— Что это? — спросил с суеверным ужасом Владимир, крестясь. — Как будто души убитых поют!

— Это бомбы, — объяснил Андрей, не менее взволнованный, — ветер попадает внутрь и поет. Представляешь, как жутко здесь в ветреный зимний вечер!

…Вернувшись, они узнали, что окраска «Весты» закончена, утром она будет спущена на воду и к подъему флага все должны быть на борту. Чернов сообщил:

— Завтра берем уголь, а послезавтра на заре выходим в крейсерство. Цель его известна только командиру «Ливадии», капитану 1-го ранга Кроуну. Он старший по чину и, значит, будет командующим нашего отряда. А знаете ли, что минные офицеры получили катера? Они называются «Птичка» и «Пташка». Перелешин-младший и Жеребко-Ротмистренко сегодня целый день на них упражняются — бочки в гавани шестами атакуют. Конечно, без мин.

Глава шестая. В поисках врага

Володя проснулся в семь утра и, умывшись, сразу выбежал на палубу, ожидая, что увидит открытое море. Но «Веста», как и вчера вечером, тихо покачивалась у таможенной пристани. Отплытие почему-то откладывалось. За завтраком в кают-компании офицеры засыпали вопросами Владимира Платоновича Перелешина. Старший офицер ответил, что, насколько он может судить о намерениях командира эскадры, в которую входит «Веста», Кроун считает неудобным покидать порт в воскресное утро, хотя, возможно, есть и другие, сугубо военные причины.

В этот день, как обычно по воскресеньям, Баранова пригласили обедать в кают-компании, но и он знал только, что выход перенесен на семь вечера. В пять стали поднимать пары, в семь «Ливадия» отдала швартовы и двинулась к выходу из бухты. Следом пошел «Константин», за ним «Владимир» и, наконец, «Веста».

Миновав Константиновский форт, пошли кильватерной колонной прямо на большое, красное, садящееся в море солнце.

На траверзе Херсонесского маяка на одиноком флагштоке «Ливадии» взвился сигнал. Командующий эскадрой требовал к себе командиров. На «Весте» застопорили машину, спустили вельбот, и отборные гребцы взрыли лакированными веслами спокойно колышущуюся воду. На палубе «Весты» с удовлетворением отметили, что вельбот с их командиром отвалил от борта раньше, чем с «Константина» и «Владимира».

В бинокли было видно, как капитан «Ливадии» встретил у трапа прибывших офицеров и увел к себе в каюту.

— Пошли вскрывать запечатанный пакет с секретным приказом Аркаса, — уверенно провозгласил Перелешин-младший. Все и так это знали. Началось напряженное ожидание. Часть офицеров высказывалась за крейсерство вдоль побережья, но старший офицер резонно заметил:

— Нет, господа, тогда бы такую скрытность не разводили. Наверняка имеется определенный порт, на который мы должны напасть.

Ожидание длилось, впрочем, недолго. Через полчаса все три вельбота отвалили от борта «Ливадии» и пошли к своим кораблям. Баранов поднялся по трапу и обратился к офицерам.

— Господа, нам приказано произвести минную атаку на порт Пендерекли на Анатолийском побережье. Главный командир Черноморского флота имеет сведения о том, что на его рейде находятся броненосцы Гобарта-паши. Так как у «Константина» минных катеров вдвое больше, чем у нас, и есть большой опыт таких вылазок, то руководство атакой командир эскадры возложил на лейтенанта Макарова. Завтра он пришлет свою инструкцию.

Настала ночь, первая ночь «Весты» в боевом походе. Корабли шли с потушенными огнями, только тускло мерцала лампочка у нактоуза. Через каждый час «Ливадия» показывала свое место троекратным миганием фонаря, на что «Владимир» мигал два раза, «Константин» четыре, а «Веста» — пять. Утро застало суда отряда в пределах видимости друг друга. Бдительность удвоили — на салинги послали сигнальщиков. По примеру «Ливадии» снизили ход до восьми узлов, чтобы подойти к Анатолийскому берегу в сумерках.

С последними лучами солнца на горизонте в расстоянии около 30 миль открылся мыс Баба в виде двух вершин, из которых левая была выше правой. За ним, к югу, простирался залив Пендерекли, или, как его называли турки, Эрегли. По его берегу (это знали на русских судах, но не видели) раскинулся городок Эрегли, древняя Гераклея Понтийская, выходцы из которой основали в пятом веке до нашей эры город Херсонес у современного Севастополя.