Звездный час Уилта - [45]

Она осеклась. На лице Уилта снова появилась улыбка. Из шприца брызнула желтоватая жидкость. В сознании Мэвис промелькнули образы сумасшедших врачей из старых фильмов ужасов.

– Так вы говорили о том, что Евы нет дома, – напомнил Уилт и заслонил собой дверь. – Продолжайте.

– Что продолжать? – голос Мэвис дрогнул.

– Ну, о том, что ее нет дома. По-моему, очень занятная тема, а?

– Занятная? – пробормотала Мэвис, пытаясь уловить в бессвязных фразах хоть проблеск здравого смысла. – Чего тут занятного? Очевидно, поехала в магазин.

– Очевидно? – Уилт отсутствующим взглядом рассматривал сад за окном. – Уж будто это так очевидно.

Мэвис невольно посмотрела в ту же сторону. Сад нагнал на нее такой же страх, что и Уилт в резиновых перчатках, с жутким кулинарным шприцем. Сделав над собой усилие, Мэвис повернулась к Уилту и как ни в чем не бывало бросила:

– Я, пожалуй, пойду.

С этими словами она двинулась к двери. Улыбка с лица Уилта сползла.

– Куда вы спешите? – воскликнул он. – Поставим чайник, выпьем кофейку. С Евой-то небось не отказались бы. Садитесь, поболтаем. У вас с Евой было так много общего.

– «Было?» – ахнула Мэвис. Черт дернул ее за язык. Уилт снова улыбался кошмарной улыбкой.

– Что же, – отважилась Мэвис, – если вы со мной выпьете, я не откажусь. Мне спешить некуда.

Она взяла электрический чайник и подошла к крану. В раковине лежала грелка. Мэвис взяла ее и чуть не выронила: грелка была не просто холодная, она была ледяная. Уилт угрожающе заворчал. После минутного колебания Мэвис обернулась. Так и есть: ей угрожает опасность. Опасность глядела на нее из плохо запахнутого халата Уилта.

Мэвис взвизгнула, подскочила к черному ходу, рванула дверь и, сбивая крышки с мусорных бачков, помчалась к воротам, где стояла ее машина.

Оставшись один, Уилт бросил шприц в ведерко и принялся стягивать перчатки за пальцы. Не лучший способ: перчатки стаскивались с трудом. Наконец Уилт с ними справился, вытащил из морозильника вторую грелку и приложил к своему члену.

– Гнусная баба, – ругнул он Мэвис. Что же теперь делать? Если она пойдет в полицию… Нет, едва ли. И все-таки принять контрмеры не помешает. Плюнув на гигиену, Уилт сунул грелку из раковины в морозильник и поплелся наверх, в спальню. «По крайней мере, мы раз и навсегда избавились от Мэвис М.» – подумал он, забравшись в постель. Хоть какая-то польза от происшествия, которое еще сильнее подмочит его репутацию. Однако Уилт и на этот раз рано радовался.

Минут через двадцать к дому подкатила Ева. По дороге она повстречала Мэвис. Войдя в дом, она первым делом крикнула:

– Генри, поди-ка сюда! Что ты тут вытворял с Мэвис?

– Иди ты к чертовой матери, – буркнул Уилт.

– Что ты говоришь?

– Ничего. Я не говорил. Я стонал.

– Нет, говорил. Я же слышала, – Ева поднялась в спальню.

Не успела она и рта раскрыть, как Уилт вскочил с постели и, прикрыв причинное место грелкой, объявил:

– Вот что. Вы мне осточертели. И ты, и твоя чувырла Мэвис, и эта Корее со своими ядами, и близняшки, и долбанные головорезы, которые рыскают за мной по пятам. Весь свет осточертел. Ишь, завели моду: я, значит, должен ходить по струнке и всем угождать, а они делают, что им заблагорассудится, и хоть трава не расти. Заруби себе на носу: а) я вам не мальчишка и б) изголяться над собой я больше не позволю. Ни тебе. ни Мэвис, ни близняшкам, чтоб им повылазило. У тебя мозги, как губка, впитывают любую белиберду, а я чихать хотел, что пишут всякие шарлатаны про новомодные идеи в воспитании, лечение старческих болезней сексом и целебные свойства цикуты…

– Цикута – это отрава, – попыталась перевести разговор Ева. – Никто не…

– А бредни, которыми ты забиваешь голову, – не отрава? – ерепенился Уилт. – Оголтелое распутство, голые шлюхи из порножурналов для. так сказать, интеллигенции, страхи и трахи по видюшнику на радость безработным. Суррогаты для тех, кто не способен ни думать, ни чувствовать. Не знаешь, что такое «суррогаты», – загляни в словарь.

Уилт остановился, чтобы перевести дух, и Ева воспользовалась паузой:

– Тебе хорошо известно, как я отношусь к порнографическим видеофильмам. И девочкам смотреть никогда не разрешу.

– Она не разрешит! Ни мне, ни мистеру Геймеру от этого не легче! Ты только взгляни на этих маленьких похабниц – неужели непонятно, что скоро страхи и трахи будут твориться у тебя под носом? Куда там! Они у нас умницы, они одаренные, прямо вундеркинды. Разве можно мешать их умственному развитию – учить, как себя вести, воспитывать по-человечески? Боже упаси! Никакого воспитания: мы образцовые современные родители. И пусть эти распущенные шмакодявки превращаются в ограниченных технократок, у которых на уме одни компьютеры, а совести не больше, чем у Эльзы Кох, когда она не в духе…

– Кто такая Эльза Кох?

– Садистка, которая уничтожала людей в концлагере. Да ты, чего доброго, заподозришь, будто я мечтаю завести зверские порядки, заделался твердолобым консерватором? Черта с два! У этих кретинов тоже мозги не варят. Я во всем держусь середины, и какие убеждения правильные, какие нет – не разбираю. Но зато я хотя бы думаю – по крайней мере, пытаюсь думать! Так. что оставь меня в покое – вернее, в непокое. А своей подружке Мэвис передай: будет опять сватать тебе кастраторшу Корее – снова нарвется не непроизвольную эрекцию.