Звездный час - [53]

– Затем, что надо было что-то делать с пуговицей, – вздохнула Лиза. – Не отдавать же ее Холмскому! – И, несмотря на намерение не давать никаких объяснений, она все же вкратце рассказала о своих приключениях до встречи с Шахматовой и о том, как оказалась на собрании заговорщиков.

– Ей-богу, – сказал Левандовский, – не знаю, то ли восхищаться вами, то ли всыпать вам по первое число! Но что за горькая ирония – сходить с ума, не зная, где вы и что с вами, и не догадываться, что вы – рядом со мной, стоит только руку протянуть… А я-то боялся, уж не в заложниках ли вы у этой публики! Поневоле приходилось говорить то, что они надеялись от меня услышать… Мне-то каково было – панибратствовать с людьми, звавшими меня, офицера, дававшего присягу, делать переворот! Вольно им говорить, мол, только припугнем президента, и он сразу уйдет! А если не уйдет – что тогда? Лучами смерти вашего дяди – по Москве?

– Так им дядя их и отдаст! – сказала Лиза без особой уверенности, пытаясь побороть охватившую ее жуть. – Плохо они его знают!

– Не недооценивайте этих людей, – возразил Левандовский. – Они на многое способны и очень опасны, а опаснее всех – Бондаренко! И вы зачем-то с ним связались, словно вам было мало нашей аварии, да и утренней истории тоже… Ваш дядя – человек крепкий, с ним справиться будет очень нелегко, а вот за Зенкевича я поручиться не могу. Захватив вас, наши конспираторы могли бы вить из него веревки! К несчастью, любовь делает людей слабыми, чем охотно пользуются всякие проходимцы…

– И вы тоже знали, что Павел в меня влюблен?

– Мне это стало ясно в тот момент, как я увидел, какими глазами он на вас смотрит. И поверьте, понять его мне было совсем несложно…

Это было сказано так, что в груди у Лизы что-то вспыхнуло – так же, как тогда, когда она взлетала к небу у него на руках, на этом же самом пляже, утром этого же дня, хотя сейчас казалось, что это было сто лет назад, в какой-то другой жизни… Но горечь и ожесточение, переполнявшие Лизу, заставили ее отвернуться и сухо спросить:

– Почему же такие планы строил один Бондаренко, а остальные его не поддерживали и даже упрекали в неосторожности?

– Возможно, – предположил Левандовский, – остальные заговорщики уверены, что до боевого применения дело не дойдет, а Бондаренко так не считает. Но скорее всего, он имеет на вашего дядю какие-то свои виды, а какие – лучше и не думать… Будем надеяться, что теперь, когда ему нечем повлиять на Павла, он отступится от своих затей, а если даже не отступится – что у Барсова хватит ума и влияния, чтобы ему помешать…

– Можно ли на это рассчитывать? – усомнилась Лиза.

– Одну разумную вещь он уже сделал – поручился за вашу безопасность!

– Очень ему за это благодарна, но хотелось бы знать – чем вызван такой красивый жест?

– Барсов – джентльмен и человек суеверный. Он откажется от власти, если ей в жертву придется принести женщину, равную вам красотой и талантами. Должен признаться, до всех этих событий я был о нем куда более высокого мнения, но свое слово он сдержит, можете быть уверены! Но что же с вами случилось дальше? Отчего вы сторонитесь людей? Почему так быстро сбежали? Я даже помыслить боюсь о том, что произошло между вами и Бондаренко! Если этот гнусный тип посмел… – он запнулся, подбирая слово, – посмел к вам притронуться, то клянусь, я немедленно поеду, отыщу его и пристрелю!

– Нет, нет! – Лиза схватила его за обе руки. – Не трогайте его, я вас заклинаю! Пусть все идет как идет! Надеюсь, с ним разберутся без нашего участия!

– Да, – промолвил Левандовский. – Понимаю – вы боитесь скандала. Как же все-таки несправедливо устроен мир, что замарать репутацию можно в один момент, а отчистить ее почти невозможно… Но я хочу, чтобы вы знали – я вам верю и всегда буду на вашей стороне!

Сможет ли он повторить эти слова, с тоской подумала Лиза, если каким-то образом всплывут ее снимки с Жоржем? Поверит ли Левандовский, что не она всаживала ножницы в спину Жоржу, будет ли он так же убежденно отстаивать ее невиновность, или, несмотря ни на что, в душе у него навсегда поселится тень сомнения? Уж лучше бы заговор удался, Бондаренко бы добился своего и исчез, как обещал, из страны и из ее жизни тоже… Но сможет ли она тогда смело смотреть другим в глаза, сможет ли вновь обрести сон и покой, зная, что тоже приложила руку к этому успеху?

– А сюда-то вас что привело? – спросила она.

– Бобринский сказал, что вы собирались ехать домой. Я поспешил в Симеиз, но вас тут не было. Потом подъехала машина, хлопнула дверца, но в дом никто так и не вошел. Тогда мне пришло в голову, что вы могли спуститься к морю. Я позаимствовал автомобиль у вашего брата и отправился сюда. Вот так я вас нашел. И поверьте мне – больше не потеряю!

Они были уже у края пляжа – там, где начиналась дорожка к Диве. Лиза знала, что сейчас последует. Но этого нельзя было допустить, нельзя ни в коем случае, ей не взлететь на переломанных крыльях, все кончится новым крушением, на этот раз фатальным! И Лиза, выскользнув из объятий Левандовского, бросилась от него прочь, по единственному оставшемуся пути – вверх на скалу. Она так старалась убежать от отчаяния и от рока, катившего на нее с непреклонностью парового катка, что Левандовский смог настичь ее только на самой вершине. Дальше были перила, а за ними – обрыв и манящая морская пучина. Но Левандовский схватил Лизу так, что теперь она не сумела бы вырваться.