Звездный час - [52]

Из-за темноты и своей отрешенности Лиза едва не наступила на какое-то существо, ковылявшее перед ней по пляжу. Это была чайка, которая даже при приближении человека не взлетела, и Лиза, приглядевшись, увидела, что у птицы странным образом вывернуто – очевидно, будучи сломанным – крыло. Время от времени чайка подпрыгивала, пыталась взмахнуть покалеченным крылом, но переломленная кость не слушалась, конец крыла провисал, вероятно причиняя птице нестерпимые мучения, и та ковыляла дальше. Долго ли она тут бродит, лишенная доступа к привычной стихии полета? Что стало причиной ее беды – особенно сильная волна или людская жестокость? Лиза не знала этого, уверенная лишь в том, что если вернется сюда утром, то чайку уже не увидит – до той доберутся кошки, почему-то до сих пор не почуявшие добычу, а кровь и перья слизнет соленым языком море. Пока же чайка повторяла безуспешные попытки, на которые ее толкал инстинкт. Она не догадывалась об их тщетности, а может быть, в ее птичьем умишке теплилась надежда, что, если долго стараться, случится чудо и она все же взмоет в воздух, а Лиза шла за ней следом и думала о том, как похожа она на несчастную птицу, волоча за собой сломанным крылом свою позорную тайну…

Полоснув ей по глазам, пляж залило неживое сияние, превратившее его в плоскую мозаику из белых камней и черных провалов между ними. Лиза прикрыла глаза рукой, не зная, где спрятаться от назойливого луча, ложившегося наискось через пляж, и надеясь, что автомобиль, нагло слепивший ее фарами, проедет мимо. Однако шум мотора замолк, а луч, отбрасывавший ее длинную тень в сторону Турции, слегка потускнел – шофер переключил дальний свет на ближний. Затем до Лизиных ушей долетел голос Левандовского:

– Лиза, стойте там, я спускаюсь!

Фары погасли, и где-то в темноте раздались его торопливые шаги. Лиза вздрогнула, когда галька зашуршала совсем рядом.

– Лиза, что вы здесь делаете? – спросил Левандовский, подходя к ней вплотную. – Зачем бродите ночью в одиночку? Идемте, я отвезу вас домой – там ваши родные места себе не находят!

Он снова был в белом кителе. Сняв его с себя, Левандовский накинул китель ей на голые плечи, и Лиза только сейчас поняла, как озябла.

– Я искал вас по всей Ялте, – продолжал Левандовский. – От кого вы скрываетесь, от чего пытаетесь убежать? Расскажите мне всё – я должен знать, что с вами происходит!

– Зачем? – глухо отозвалась Лиза, не глядя в его сторону. – Какое вам до меня дело? Явились сюда вынюхивать, а заодно решили за мной приволокнуться? Вы разведали тут все, что смогли, вот и отправляйтесь к своим приятелям-заговорщикам!

– Лиза, какие жестокие вещи вы говорите! Что ж, поделом мне – за излишнюю осторожность! Если вы присутствовали при том злосчастном разговоре, то, пожалуй, вправе обвинить меня и в двуличии, и даже в трусости! Быть может, в других обстоятельствах я бы возмутился и призвал этих людей к ответу. Но что мне было делать, если в первую очередь приходилось думать о вас?

– Скажите на милость, и при чем же здесь я?!

– Представьте себя на моем месте, – пожал плечами Левандовский. – Вы, не дожидаясь меня, куда-то пропали…

– Это я куда-то пропала?! – воскликнула Лиза. – Сначала вы бросили меня на этой скале…

– Но вы же понимаете, Лиза, – объяснил Левандовский, – чтобы разговорить парнишку, надо было завоевать его доверие. Вот мне и пришло в голову, что лучший способ это сделать – прыгнуть вслед за ним…

– Да, но потом вы с ним куда-то поперлись, пока я отбивалась от следователя, заговаривала зубы репортерам, тряслась с этой проклятой пуговицей, таскала ее на груди… Ну, зачем, бога ради, вы скрыли от меня, что подобрали ее возле трупа?..

– Зачем? Чтобы не впутывать вас в это дело сильнее, только и всего! Не мог же я заранее угадать, что вы встретитесь с Бондаренко!

– А вы-то откуда об этом знаете?

– От Зинаиды. И как раз об этом я начал говорить. Узнав от Ахметки о связях его дяди с Бондаренко, я помчался вас искать, нигде, естественно, не нашел и поспешил к вам домой – в надежде, что вы туда вернулись. Но там застал лишь вашего брата, сообщившего, что вы звонили ему из «Ореанды». Я направился туда – и надо было еще догадаться, о какой «Ореанде» идет речь!

– Снова я у вас виновата! Да кто ж вас просил туда ехать?!

– Думаете, я был способен дожидаться вас здесь? В «Ореанде» мне сказали, что вы у Шахматовой. Я поднялся к ней и застал ее, когда она уходила. Она тут же увела меня, пересказала ваш с ней разговор и потащила меня на бал к Бондаренко, чтобы разоблачить его, заявляя, что беспокоится обо мне и о вас.

– И вы вот так взяли и ей поверили?! – перебила Лиза.

– А с чего бы я должен был усомниться в ее словах? Да и не вы ли сами отдали ей эту злосчастную пуговицу?

– Это она вам так сказала? Она меня усыпила для того, чтобы ее отобрать! А все из-за вашего портсигара – «3. Ш.»! Если бы я его не увидела, разве бы у меня были основания довериться ей, откровенничать?! Вот что бывает, когда мужчины таскают с собой подарки бывших подруг… – с горечью заключила она.

– Вот. – Левандовский достал провинившийся портсигар и, размахнувшись, зашвырнул его в море. Портсигар глухо булькнул в темноте, и место его падения озарилось едва заметным сиянием. – Больше с этой стороны ко мне претензий нет? Все, с Зинаидой покончено. Но как вы вообще попали к ней? Зачем отправились в Ялту?