Звездный билет - [36]

Борис приветствует своего начальника коротким кивком. Боря такой, он не станет рассыпаться перед начальниками. В. В. берет Бориса под руку, и они задерживают шаги. Я догоняю Илюшку.

– Илья, знаешь, я женился.

– Поздравляю. Свадьба когда?

Хороший парень Илья, только вот беда: не знает, как меня называть, на «ты» или на «вы». Видно, потому, что он монтер, а я как-никак научный сотрудник. Позову его на свадьбу, выпьем на брудершафт.

Борис и Дубль-ве под руку проходят мимо нас. Улавливаю конец фразы Бориса:

– …чрезвычайно.

Вот черт, сразу же включается в трудовой процесс!

Посидев немного у себя и полистав свежий номер «Экспрессинформации», я иду в рентгеновскую лабораторию узнать насчет диапозитивов.

– Лидочка, можно?

В красноватой мгле появляется лаборантка Лида. Светлые волосы, белый халат и темное лицо. Она сейчас сама похожа на негатив.

– Как там мои картинки?

У нас с Лидой дружба. После меня она лучшая пинг-понгистка института.

Она включает проектор и показывает мне мои диапозитивы.

– Высший класс, – хвалю я ее.

– Это что такое, Витя? – спрашивает она.

– Это печень. Печеночные клетки.

– Это Красавица?

– Да.

У Красавицы были печальные глазки, а что она выделывала своими лапками!

Она узнавала меня, как человек. Я играл с ней, когда она была не в камере. И когда она была в камере, мне стоило большого труда встретиться с ней взглядом. Смотреть ее печеночные клетки тоже нелегко.

Я выхожу в коридор и неожиданно для себя заворачиваю к кабинету шефа.

Секретарша говорит, что я могу войти. Открываю дверь и вижу, что шеф сидит на краешке стола. Он редко сидит в кресле, только когда что-нибудь пишет. А когда разговаривает, он сидит на краешке стола, или на подоконнике, или уж в крайнем случае на ручке кресла. В общем-то он чудаковат, как почти все руководящие деятели нашего института. Пожалуй, один только Дубль-ве не чудак, но на общем фоне подтянутость и корректность кажутся чудачеством.

– Садитесь, Витя. – Шеф показывает на кресло. Я сажусь и замечаю на подоконнике своего друга Борю. Шеф смотрит на меня, потом на него. – Будем продолжать, Боря, или?.. – спрашивает он.

– Если позволите, я к вам зайду в конце дня.

Борис идет к выходу, даже не взглянув на меня. У меня мелькает мысль, что где-нибудь в другом месте я бы сейчас его не узнал.

– Ну, Витя? – И шеф вдруг садится в кресло.

– Андрей Иванович, я решил к вам зайти…

– Это очень мило с вашей стороны.

– Чтобы поблагодарить за обезьян.

– Пожалуйста, – говорит шеф и молчит.

И я молчу, как дурак. Шеф усмехается. Он иногда так усмехается, что хочется ему заехать по физиономии. Я говорю твердо и даже вызывающе:

– И еще я хотел узнать, включен ли мой доклад в повестку сессии.

Я посмотрел на себя в зеркало и спокойно ожесточился. Зеркало мне всегда помогает, когда я растерян, потому что у меня жесткое и грубоватое лицо.

Шеф роется в каких-то бумагах и наконец говорит:

– Да, ваш доклад включен. Выступаете в первый день, после Буркалло и перед Табидзе.

– Благодарю вас.

Я встаю и иду к выходу. Не хочешь говорить, ну и не надо.

– Виктор!

Оборачиваюсь. Шеф сидит на краешке стола. – Хотите попробовать французскую сигарету?

Он позавчера вернулся из Парижа, куда летал на сессию ЮНЕСКО. Я подхожу к столу. От французской сигареты я не откажусь. Кто откажется от французской сигареты! На бачке нарисован петух и написано «Голуаз бле». Страшно крепкие сигареты.

– Ну как там, в Париже? – спрашиваю, как спросил бы Борьку.

– Да в общем все то же. Развлекаются.

Некоторое время мы молчим. Надо же почувствовать французскую сигарету.

– Послушайте, Витя, – наконец говорит шеф, – у вас полная уверенность?

Я смотрю на себя в зеркало.

– Полная уверенность. Иначе бы я…

– Я к вам не зайду и не буду ничего смотреть. Вы это, надеюсь, понимаете?

– Конечно.

– Да ведь вы и не хотите, чтобы я смотрел, правда?

– Не хочу, Андрей Иванович.

Шеф усмехается.

– Как это все мне знакомо. У меня тоже когда-то наступил момент, когда я стал избегать покойного Кранца.

Он начинает ходить по комнате. Портрет Кранца висит над его столом. Я смотрю на портрет.

– Но вы ведь все-таки остались друзьями с Кранцем, не так ли?

Опять я делаю ошибку, как и в прошлый разговор с ним. Шеф терпеть не может ничего сладенького. Его прямо всего передергивает.

– Вот, что, Виктор Денисов, – резко говорит он. – Вы решили стать настоящим ученым? Как ваш руководитель и как коммунист, я приветствую ваш порыв. Ваш доклад поставлен на первый день сессии. Насколько я понимаю, вы будете говорить об очень важной проблеме. Я приветствую вашу смелость и самостоятельность. Но я вас предупреждаю: ученый совет будет слушать во все уши и смотреть во все глаза, и если ваша работа окажется ловким трюком, эффектной вспышкой (а так, к сожалению, бывает нередко; в молодости очень хочется сокрушить пару статуй), тогда мы вас не пощадим. Добросовестных компиляторов еще можно терпеть, но демагогии нет места в науке. Вам все понятно? Идите работать.

Кивнув, я пошел к выходу.

– Хотите еще сигарету? – крикнул шеф вдогонку.

Хотел бы я посмотреть на того, кто откажется от сигареты «Голуаз бле».

В коридоре меня встречает Борис.