Звездные войны - [11]

Но вместо этого он сосредоточился на управлении бонго. Безумие — сидеть и ждать, что произойдет. Безумие — брать с собой говорливого туземца без капли мозгов. Но пусть с этим безумием сражается учитель. Это Куай-Гон решил взять гунгана с собой. И вовсе не потому, что тот был талантливым штурманом, отлично знал местные туннели, обладал каким-нибудь скрытым, но ярким талантом или просто был добрейшей души существом. Нет, учитель верен себе. Он решил, что Джар Джар имеет некую ценность для будущего. Вот пусть Куай-Гон и расхлебывает заваренную им кашу. Он лично вмешиваться не будет.

Тем более что учителя в подобном настроении не может переубедить и Совет в полном составе. Что же говорить об одном, отдельно взятом, падаване?

Подобная забота об окружающих одновременно разочаровывала и сбивала с толку. Оби-Ван считал, что его наставник — величайший из живущих джедаев, сильный воин, которого не устрашит даже самый смертельный враг. И что он очень хороший и добрый… Наверное, поэтому у него всегда неприятности. С Советом он препирается по любому поводу. Как правило — по такому, о котором даже говорить не стоит. И без повода он с ними тоже спорит. И у него собственный взгляд на предназначение джедаев и цель их служения… и он выбрал свой путь без колебаний и идет по нему точно так же — не задумываясь о последствиях. Да, конечно, он, Оби-Ван, молод, нетерпелив, упрям и совсем не так хорошо владеет Силой, как учитель, ему все об этом говорят (и говорят больше, чем хотелось бы), но он лучше понимает, как опасно ставить перед собой так много задач. Ведь как хорошо: придумал задачу, выполнил, придумал вторую, опять выполнил… Конечно, к чести учителя, надо сказать, что он на все пойдет, если решит, что должен что-то сделать. Даже если рискует при этом собственной шкурой. Вот как сейчас.

Не подозревающий ни о чем Джар Джар бормотал, стенал, пыхтел и оглядывался по сторонам в поисках одному ему известных меток, по которым он непременно выберет правильный путь, как только вспомнит, как он выглядит. Ну, по крайней мере, он был при деле.

— Эй! — окликнул его Оби-Ван. — Бери управление.

Сам он перебрался назад. Места на сидении для двоих не было, так что Оби Ван кое-как втиснулся между спинкой водительского кресла и коленями наставника.

— Учитель, — негромко сказал он, — почему вы все время возитесь с существами, от которых так мало пользы?

Куай-Гон едва заметно улыбнулся. Ну вот, здравствуйте. Человек тут, можно сказать, места себе не находит, а он — улыбается.

— Гунган может показаться бесполезным на первый взгляд, — ответил учитель, — но ты должен заглянуть глубже, Оби-Ван.

— Я заглянул достаточно глубоко, но там не на что смотреть! Он только отвлекает нас попусту!

— Сейчас — может быть, — возразил Куай-Гон. — Но все со временем меняется.

Оби-Ван открыл рот, чтобы возразить, но старший джедай перебил его.

— Послушай, мой юный падаван. В Силе заключены тайны, которые не так легко обнаружить. Силе нет границ, она — всюду, и все живые существа — часть ее.

Не всегда их предназначение становится очевидным с первого взгляда. Иногда следует почувствовать такое предназначение и лишь потом обнаружить его.

— А по-моему, некоторых тайн лучше вовсе не касаться, — пробурчал Оби-Ван.

Он покачал головой. — И кроме того, почему именно нам надо быть первооткрывателями? Вы же знаете, как Совет относится к таким… обходным путям. Может, лучше оставить разгадки для кого-нибудь другого — хотя бы на этот раз?

Ну вот, теперь он, кажется, расстроил учителя. Даже в полутьме кабины было видно, каким печальным стало лицо Куай-Гон Джинна.

— Нет, Оби-Ван, — сказал учитель. — Любая тайна имеет смысл лишь в то мгновение, когда находишь ее. И если на пути к ее решению перед тобой лежит, как ты говоришь, «обходной путь» — иди по этому пути. А если ты встал на перекрестке или пути дальше нет, то никогда не оставляй другому то дело, которое можешь сделать сам.

Последний отсвет ярких городских огней поглотила тьма, сразу стало холодно и неуютно. Джар Джар включил прожекторы, но два голубоватых тусклых луча не могли пробить толщу темной воды. Они показались юному джедаю вслепую выставленными вперед клинками мечей в жалкой попытке защититься от неведомого.

— Я уважаю ваше мнение, учитель, — сказал он. — Но не могу перестать беспокоиться.

Беспокоиться за вас, хотел добавить он, но не добавил. Как и всех остальных, его определили и забрали у родителей в раннем детстве. О родителях Оби-Ван забыл очень давно, его семьей стали рыцари джедаи. А самым близким другом он вот уже больше двенадцати лет считал Куай-Гона.

— Будь терпелив со мной, Оби-Ван, — вполголоса попросил учитель. — Порой немного веры помогает свершить большие дела.

Бонго нырнул в коралловый туннель. Во все стороны брызнуло серебро — растревоженные рыбьи стайки.

— Гунганы воюют с народом набу? — спросил Куай-Гон у Джар Джара. Тот помотал головой:

— Война — нет, — заявил он. — Набу и гунганы драка нет. Давно-давно, может, бывай. Теперь набу не ходи в болото, гунган не ходи на равнину. Наша дру друга не видеть.

— Но друг друга они не любят? — продолжал спрашивать джедаи. Джар Джар презрительно фыркнул. Оби-Ван понял, что беседа с учителям закончена и не возобновится, пока Куай-Гон сам того не захочет — или не возобновится никогда, — и полез на прежнее место. В лабиринте туннелей он предпочел быть там, где сможет что-то сделать, если у Джар Джара возникнут сложности с управлением бонго. Пока, правда, все было в порядке.