Звездные судьбы - [20]

Говорят, противоположности сходятся. Низкорослый, субтильный, нервно-желчный Павел был очарован этой спокойно-сентиментальной великаншей, каждый год исправно рожавшей детей. Но и при этом она старалась быть на высоте своего положения, не давая себе ни минуты передышки.

«То, что утомляет других женщин, ей нипочем, — писал один из современников. — Даже во время беременности она не снимает парадного платья, а между обедом и балом, когда другие женщины надевают капот, она, неизменно затянутая в корсет, занимается перепиской, вышиванием или живописью».

Правда, принцесса София-Доротея, во святом крещении «благоверная Мария Федоровна», занималась не только вышеперечисленным. Она неустанно подогревала честолюбивые мечты супруга относительно престола. И для этого были более чем веские причины. Настрадавшаяся от вынужденной разлуки с сыном, Екатерина допустила неоправданный промах: отобрала у своей невестки и первенца Александра, и второго сына — Константина. Их воспитанием она занималась лично, рассчитывая на российский престол для первого и на константинопольский — для второго. Но и великим свойственно ошибаться. Тем более, что Мария Федоровна с излишней жестокостью подчеркивала безупречность своего поведения по сравнению с образом жизни свекрови. И без того уверенный в том, что мать, пусть и косвенно, но безусловно виновна в смерти отца, Павел выстроил сложную схему внутрисемейный отношений, где он играл роль идеалиста-страдальца, а Екатерина — роль злобной и развратной фурии, прислушивающейся только к зову своего неукротимого темперамента.

С Орловым, Васильчиковым, Потемкиным Павел ещё как-то ладил. Но когда блистательного князя Таврического сменила бесконечная череда любовников-однодневок, большинство из которых было моложе его самого, великий князь ожесточился. Молчаливое поощрение убийства законного супруга ради двух великих страстей — власти и любви — он ещё мог понять. Но чисто мужское отношение к плотским радостям, откровенное пренебрежение общественным мнением — нет, нет, и ещё раз нет. Разлад Павла с Екатериной становился все более глубоким и, к сожалению, отражался на его отношениях с женой и детьми. Там, где прежде царили гармония и любовь, прочно обосновались подозрения, неприязнь и даже… ненависть. Сыновья становились соперниками в борьбе за трон, жена — возможной предательницей. Павлу перевалило за сорок и законная супруга в несчастливые минуты иронично называла его «вечным наследником». Жестокая российская действительность оказалась сильнее врожденной немецкой сентиментальности. Впрочем, Мария Федоровна не чужда была и честолюбивым мечтам: похоронить свекровь, овдоветь — и царствовать, благо дети находились у неё в полном и безоговорочном подчинении.

Чашу терпения Великих князей переполнила поездка Павла с супругой в Европу. Под именем «князей Северных» они посетили Австрию, Испанию, Францию. Европейские монархи принимали Павла Петровича с Марией Федоровной со всеми мыслимыми и немыслимыми почестями. Император австрийский Иосиф в честь высокого гостя низкого роста распорядился поставить трагедию бессмертного Шекспира «Гамлет» (на русской сцене, кстати сказать, почему-то запрещенного). Но знаменитый тогда в Вене актер Брокман отказался играть главную роль, произнеся при этом бессмертные слова:

— В театре будут два Гамлета — один на сцене, другой — в зале.

Возможно, именно тогда Павел окончательно поверил в то, что мать всегда желала ему только зла. И поторопился вернуться в Россию, где как бы заложниками оставались два маленьких сына, и где ему ещё почти десять лет предстояло ждать смерти матери. Если бы она вела себя по-другому! Если бы добровольно отказалась от престола в пользу сына! Но Семирамида Севера не собиралась делать ни того, ни другого. Она воспитывала внука Александра, как своего наизаконнейшего наследника. Она откровенно пренебрежительно относилась к «малому двору», его немецкой зажатой сентиментальности и страсти к муштре во всех видах. Она — чистокровная немка! — считала себя более русской, чем её сын, который, при любом раскладе, побивал её своей «русопятостью». Шекспировский Гамлет хотя бы любил свою мать. Российский принц Гамлет мать ненавидел…

В ожидании «счастливой минуты» Павел продолжал метаться между совершенно противоположными влияниями, не зная, к чему бы приложить свою энергию и недюжинный ум. Впрочем, для энергии он применение нашел довольно быстро. Достойный сын своей матери, Павел не пропускал ни одной мало-мальски симпатичной юбки, и довольно скоро около дюжины фрейлин могли предъявить более чем убедительные доказательства благосклонности к ним цесаревича. Мария Федоровна благоразумно закрывала глаза на «шалости» мужа, Екатерина — тем более. По принципу: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы трона не просило. В результате, не дожив до сорока лет, Павел выглядел совершенным стариком: лысая голова, изрезанное морщинами лицо, дрожащие руки… Даже друзья отмечали, что «неожиданно, в минуты крайних решений, он становится сумрачен, буен и странен до сумасбродства». Немудрено, что придворные со страхом ждали неизбежной смены поколений на рестоле.