Звездные ночи - [2]
А ночь еще только начинается. Не вылезая из кабины, докладываю командиру полка о выполнении задания. Глотаем горячий чай — штурман тоже не вылезает из кабины — выслушиваем новое задание и ставшее привычным напутствие Бершанской: «Девочки, будьте предельно внимательны и осторожны, прошу вас…» Наши подруги-техники успели осмотреть самолет, бомбовой груз на месте. Отдаем девушкам пустые чашки и снова — в ночное небо!
Сколько прекрасных девушек погибло… В одну страшную ночь мы потеряли сразу четыре экипажа…
Магуба Хусаиновна тяжело вздыхает, нервно поправляет иссохшей старческой рукой седые волосы.
Меня вдруг осенило:
— Магуба-ханум, расскажите ребятам об этих ночах! — выпалил я. И спохватился: ей же нельзя волноваться. И я знаю, и она знает, что жить ей осталось немного — болезнь неизлечима, беспощадна.
Хозяйка, чуть улыбаясь, молча смотрит на гостей. Ребята замерли…
Разговаривая с Сыртлановой, я не делал никаких записей. Запоминал каждое ее слово. Вернувшись домой, записывал все подряд. Думал, придет время, разберусь, может быть, напишу очерк.
Магуба Хусаиновна снова вздохнула.
— Что ж, попробую рассказать. Только… — она глянула на меня, помолчала немного. — Обо всех ночах не успею. Придется кое-что пропустить. Не будем откладывать. Слушайте, родные мои. Ночь первая…
Так родилась эта повесть — о легендарных девушках, об их воинской доблести и любви.
Ночь первая
В первые же дни войны многие девушки, воспитанницы аэроклубов, летчицы Гражданского воздушного флота подали заявления с просьбой направить их на фронт. Мы еще не знали тогда, что с такой же просьбой обратилась в военкомат Марина Раскова и получила категорический отказ.
В предвоенные годы для нас, влюбленных в небо, Марина Раскова была звездой счастья, мы преклонялись перед ней. Еще бы: Герой Советского Союза, совершившая в 1938 году вместе с Валентиной Гризодубовой и Полиной Осипенко беспримерный сверхдальний перелет по маршруту Москва — Дальний Восток на самолете «Родина», она словно дала нам крылья. Да разве можно было удержать ее в тылу! Да и мы не сидели сложа руки: обратились в Центральный Комитет комсомола. Письма девушек прочитала Раскова и предложила сформировать женские авиационные полки. И добилась своего.
Все полки формировались в городе Энгельсе. Я жила в это время в Тбилиси, работала пилотом-инструктором городского аэроклуба. С Лейлой мы переписывались.
«Марина Михайловна Раскова, — писала она, — поставила свою подпись на моем аттестационном листе, с улыбкой посмотрела на меня, поздравила…
Познакомилась с летчиком-истребителем Ахметом Султановым. Он родом из Алупки. Веселый, остроумный, красивый парень. Говорил всякую ерунду…»
Все ясно, подумала я. Влюбился бедняга. Безответной будет его любовь, я знала тайну Лейлы.
Еще письмо — целая тетрадь. Как любила я ее почерк — буквы крупные, как горошины. Радость Лейлы была безмерной — в марте 1942 года ее приняли в партию. Порядка в письме не было, но каждое слово излучало свет, никакой рисовки.
«До последнего дыхания быть преданной Родине — это и есть счастье…»
Первым был сформирован истребительный полк. Вскоре летчица Валерия Хомякова сбила в воздушном бою бомбардировщик «Юнкерс-88». Мы ликовали вместе со своей наставницей.
В мае 1942 года после шестимесячной подготовки улетел на фронт полк ночных бомбардировщиков. В нем сначала было две эскадрильи, потом стало четыре.
Третий женский авиационный полк — пикирующих бомбардировщиков «Пе-2» — вылетел на фронт в январе 1943 года. Как и первые два при перелете его возглавила Марина Раскова. В том же месяце ее самолет попал в сильный снегопад и потерпел катастрофу. Экипаж погиб. Девушки нашего полка, утирая слезы, выводили на бомбах надпись: «За Марину Раскову!»
Полк ночных бомбардировщиков сражался в составе 4-й воздушной армии на Южном фронте, в Донбассе. Я подала рапорт на имя командующего армией генерала Вершинина: «Хочу на фронт!» Понял меня генерал, спасибо ему. В полк я прибыла осенью 1942 года. А а начале его боевого пути знаю по письмам Лейлы и рассказам подруг-однополчанок.
К девушкам-летчицам начальство сначала относилось с недоверием. То и дело следовали тренировочные полеты: «гасили фонари» — так мы называем попадание в цель учебных бомб, — при неосвещенном аэродроме отрабатывали посадку самолета. В полку один за другим появлялись инспектора из воздушной армии, все твердили: «Привыкайте… Изучайте район боевых действий…» Девушки приуныли. Но деваться некуда: по оперативным картам изучали расположение огневых точек врага, вновь и вновь тренировались. А в душе росло недовольство. Разве они прибыли на фронт для того, чтобы проводить время впустую, греть на солнышке спину? Тем более положение наших войск не из легких. Враг после позорного поражения под Москвой пытается свести счеты. На юге идут жестокие бои, в огненном кольце Таганрог, танковые бригады, находящиеся под специальным наблюдением Гитлера, готовятся в нескольких местах форсировать Дон. В приказе Верховного Главнокомандующего о защите Дона отмечается, что должны делать полк, эскадрилья, каждый экипаж, воин. Комиссары, пропагандисты, агитаторы постоянно говорят об этом. Только женскому авиаполку все еще не позволяют участвовать в войне…
