Звездные часы и драма «Известий» - [27]

5 июня делегация «Недели» официально просит Ефимова сказать правду, он заявляет: это сплетни. Но просачивалось все больше информации, подтверждающей слухи. Якобы сам Президент СССР Горбачев уже подписал оба кадровых решения, предложенных Ефимовым и согласованных с Лукьяновым. На утренней планерке 6 июня вопрос поднимает редколлегия «Известий». Она заявляет, что без ее согласия любые назначения в «Неделю» незаконны, так как единственным ее учредителем является редакция «Известий». Ефимов уходит от прямого ответа, возмущенная редколлегия заявляет решительный протест против его действий, направленных на фактическое ее отстранение от участия в руководстве редакцией. Тут же составляется обращение в адрес Лукьянова, его тон категоричен:

Мы вновь поставлены перед фактом, что главный редактор газеты продолжает решать жизненно важные для всего коллектива вопросы единолично, демонстрируя откровенное пренебрежение мнением редколлегии. Не можем более мириться с подобным стилем работы, создающим в редакции обстановку нервозности, неуверенности, углубляющейся конфронтации. Конфликт в коллективе (после известных февральских событий) не исчерпан, более того, он усугубляется…

На этом этапе конфликта Голембиовский уже не подбирает дипломатических выражений, говорит с Ефимовым откровенно и резко. В тот же день, 6 июня, у них состоялся отдельный разговор, где главный редактор снова сказал: всё слухи, слухи… Вечером того же дня на вопрос одного из старых известинцев Мамлееву (по телефону), правда ли, что он возвращается, Дмитрий Федорович ответил: все это ерунда, слухи…

А на следующий день Ефимов объявил, что за подписью Президента СССР вышло решение о назначении Мамлеева первым замом главного редактора «Известий», Севрука — главным редактором «Недели». После этого в «Неделе» — протест коллектива, в Верховном Совете СССР 23 народных депутата требуют отмены этого решения, «как незаконного и не вызванного деловой необходимостью». Такую же позицию публично заявляет председатель Совета Союза Лаптев. С ним спорят лично Лукьянов и вся юридическая служба Секретариата Верховного Совета, она оглашает со страниц «Известий», что все было правомерно, в пределах полномочий главного редактора. Лукьянов привлекает Генеральную прокуратуру СССР, которая публикует свое заключение: законность соблюдена, оснований для прокурорского вмешательства нет.

«Ну а с кем моряки Балтики?» — звучала тогда у нас такая фраза, проводившая шутливую параллель между мятежными настроениями в редакции и революционной обстановкой в Петрограде 1917 года. Под «моряками Балтики» подразумевалась мощная известинская сила в лице собственных корреспондентов, охватывавших всю территорию СССР. Если наши зарубежные полпреды были довольно изолированы от редакционной жизни и друг от друга, то внутренние были больше в нее посвящены, теснее с нею связаны и активно между собой общались — по телефонам, телетайпной связи. Многие из них своими звонками на Пушкинскую, телефоно— и телетайпограммами присоединились к зимней резолюции коллектива, потребовавшей оставить Голембиовского первым замом главного редактора — они хорошо его знали и уважали как газетного организатора, он долго был куратором корсети. А наступившим летом выдвинули уже свое требование: провести внеочередное совещание собкоров с обязательным приглашением главы парламента Лукьянова. Одним из его инициаторов был новый одесский собкор Леонид Капелюшный, до этого блестяще работавший сначала в Сибири, затем в Литве. Он вспоминает:

— Чем дольше мы перезванивались, тем лучше осознавали, что дело не только в Игоре. Ефимов ломал «Известия», ему нужна была другая газета, ему нужны были права царского цензора. И тогда родилась идея наработать, как я для себя это сформулировал, «пакет резолюций». Их набралось что-то больше десяти. Они касались и состояния дел в корсети, и прохождения материалов, и уравниловки в зарплате. Одна из резолюций была посвящена Игорю — собкоры считали его очень нужным газете. Проекты текстов я пересылал всем нашим, получал ответы с правками и дополнениями. Помню, с Арнольдом Пушкарем (Тула, до этого Дальний Восток), который для меня был и остается журналистской звездой первой величины, мы долго советовались насчет того, следует ли выдвигать какое-то обобщенное требование — как ультиматум. Мол, если вы нас не послушаете… Среди резолюций было и требование ввести в состав редколлегии представителя собкоров, нами же выдвинутого. Решили, что представлять наши интересы в редколлегии должен человек умный, не сачок, не строчкогон, не революционного склада характера, но и не пластичный. Всем критериям подходил Коля Матуковский (Минск), талантливейший газетчик и драматург…

Как говорил дальше Капелюшный, собкоры рассчитывали на то, что согласно обещанию главного редактора Лукьянов посетит их заседание (оно проходило в стенах редакции) и уже в его присутствии прозвучит все, что ими задумывалось. Но их переиграла эта связка: Ефимов — Лукьянов. Совещание шло, а глава парламента не появлялся. И только где-то на второй или даже третий, последний день совещания, вдруг оказалось, что не он пожалует в «Известия», а известинцы должны идти в Кремль.