Звездные часы и драма «Известий» - [19]

Между тем в стране разворачивается все более ожесточенная борьба между сторонниками и противниками перестройки. Но колесо этой борьбы катится все-таки в одну сторону — в сторону демократизации. «Известия» прилагают большие усилия к тому, чтобы оно не останавливалось. При этом Лаптев завершает расстановку людей рядом с собой по той схеме, которая ему кажется наиболее полезной для газеты. Друзенко становится его замом по экономической тематике, меня назначают ответственным секретарем, через пару месяцев переводят в замы Боднарука, главного по политике. Все мы, включая, понятно, самого Лаптева и Голембиовского, — единомышленники, единая команда.

Подробнее о Николае Боднаруке. С приходом в «Известия» он сумел так поставить работу отдела права и морали, что тот стал основным поставщиком наиболее громких по общественному резонансу материалов в исполнении известинцев и приглашаемых авторов — публицистов, политологов, ученых. Бескомпромиссный антисталинист, Коля очень чувствовал время, понимал и разделял запросы читательской аудитории на решительные перемены в стране. Как редактор он был непререкаемым авторитетом для наших звезд, обычно не терпящих вмешательства в их бессмертные тексты — с его мнением и оценками они даже не спорили. Умными, злободневными были и его собственные материалы. Все эти качества Боднарука очень понадобились Лаптеву в одну из мартовских суббот 1988 года, которую он опишет в своей книге «Власть без славы».

За пару недель до этого, 13 марта «Советская Россия» опубликовала печально знаменитое письмо ленинградской коммунистки Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами». Призывая к реабилитации Сталина и реставрации всего сталинского, оно получило мощную поддержку антиперестроечных сил и их знаменосца — члена Политбюро Егора Лигачева. Другой член Политбюро, архитектор перестройки Александр Яковлев написал большую контрстатью и попросил Лаптева посмотреть ее и, если посчитает нужным, подредактировать. Иван Дмитриевич призвал в помощники Боднарука, наказав держать все в строжайшем секрете. Дальнейшее он описывает так:

Закрылись в кабинете, сели читать. Статья нуждалась в довольно серьезной правке, многие позиции требовали большей определенности. Взялись за работу, осложняемую тем, что и привлечь к ней никого не могли, и без машинистки обойтись было невозможно. Взяли машинку у помощников, печатали сами… Чуть ли не к утру закончили. Прочли еще раз — можно отдавать Яковлеву.

Что уж совсем беспрецедентно в советской, если не во всей мировой прессе, так это то, что подготовленная главным редактором и его сотрудником статья объемом в целую полосу была опубликована вовсе не в своей газете, а в другой — у основного конкурента. Ответ Яковлева питерской большевичке, а заодно Лигачеву и миллионам тех, кто хотел бы вернуть имя Сталина и его порядки, был напечатан 5 апреля в качестве редакционной статьи газеты «Правда». После этой публикации, назвавшей письмо Андреевой «манифестом антиперестроечных сил», сторонники перемен вздохнули с облегчением, и перестройка сделала еще один большой шаг вперед.

Своей растущей популярностью «Известия» во многом были обязаны международным отделам, собственным корреспондентам за рубежом, политическим обозревателям. «Известия» и раньше отличались тем, что международную жизнь освещали шире и профессиональнее, чем «Правда», не говоря уже о других изданиях. В условиях гласности резко возросла информационная насыщенность наших иностранных полос, были сломаны давние стереотипы в отражении событий за рубежом, вскрыты ранее запрещенные многие пласты советской внешней политики. Серьезная аналитика показывала земной шар таким, каким он был в реальности, — сложным, противоречивым, конфликтным, постоянно тревожным. Из наших публикаций страна узнавала правду о том, как мы страшно отстали от западного мира и как сам этот мир еще очень далек от совершенства.

Одной из наиболее смелых акций «Известий», еще на заре перестройки, стало большое интервью собкора в Мадриде Владимира Верникова с гениальным испанским художником Сальвадором Дали, которого раньше если и упоминала отечественная печать, то только с ярлыками «фашист», «антисоветчик», «сумасшедший». Наши полпреды за рубежом были первооткрывателями бесконечного числа тем, которые потом подхватывались другими изданиями, телевидением. Сергей Агафонов в Японии, Юрий Савенков в Китае, Владимир Скосырев в Индии, Леонид Шинкарев в Африке, Михаил Ильинский в Италии, Евгений Бовкун в Германии, Юрий Коваленко во Франции, Александр Кривопалов в Англии, Марат Зубко в Скандинавии, Александр Шальнев в Америке; в аппарате редакции Мэлор Стуруа, Леонид Камынин, Геннадий Дейниченко, Николай Ермолович, Борис Васильев, Борис Родионов — без этих и многих других международников газета не смогла бы добиваться повсеместного интереса к себе. А возглавляли этот список знаменитые политобозреватели, ярчайшие личности — Александр Бовин, Станислав Кондрашов, Валентин Фалин (в 1986 году переведен в председатели Агентства печати «Новости», с 89-го — заведующий международным отделом ЦК КПСС).