Звездная рапсодия - [41]

Но можно создать и такие условия, в которых дальнейшее существование и развитие жизни окажется невозможным. И пока вы, люди идете по пути наименьшего сопротивления, — ведь разрушать всегда лeгче, чем создавать! — вы создаете условия, в которых дальнейшее существование жизни становится проблематичным...»

Лепи обecкураженно поморгалa — потом выдернула лист и принялась вписывать поверх «вы, люди», а «МЫ, люди»! Это же МЬ! создаем такие условия, в которых... Это МЫ вписываемся в природу... Мы получаем миллиарды бит... А это нужно вообще убрать: «Запомните, это очень вaжно...» Конечно, все надо перепечатать: всякий срaзу же догадается, что там было написано раньше.

И задумается: а все ли дома у Лены? И чего это она вдруг надумала поучать человечество с позиций инопланетного разума? Ну, а потом — оргвыводы: «Может, поедешь отдохнуть? Есть путевочка... И места там тихие...» Так и в дурдом угодить недолго!

И она скова принялась писать, почувствовала, что теперь пишет уже без подсказок.

«Действительно, изданы соответсгьующиз законы, существуют даже солидные институты, а которых трудятся ученые мужи от экологии; возникают многочисленные общества, ведется разъяснительная работа всеми средствами массовой информации.

В результате все поняли и осознали простую истину: природу-матушку любить надобно! Но есть и другая истина, которая доходит до нас не менее успешно: «а воз и ныне там»...

Лена перечитала свой «довесок», недовольно поморщилась, покрутила головой: не то! Потом вздохнула и дописала такие слова:

«А как было бы хорошо, если бы каждый из нас время от времени гляделся в зеркало и задавал себе этот вопрос: разумен ли ты, Гомо Сапиенс?»

Оставив лист в машинке, Лена естала, потянулась и увидела свое отражение в зеркале. Улыбнувшись, подошла к нему вплотную и. глядя в глаза самой себе, спросила: «А разумна ли ты, Лена?»... Кто из нас, сапиенсов, не любит рассматривать своего двойника в Зазеркалье, находя в нем все новые симпатичные, неповторимые черты? И кто из нас признается в этом?» А кто не знает, что такое вот рассматривание хорошо лишь до определенных границ? Ибо потом мы начинаем удивляться: мы вдруг ощущаем себя во власти ничем не обоснованного, непонятного сомнения — вроде бы это не я? Я — не я... А кто же? И спешим оставить это занятие: как бы чего не случилось, что-то со мной не то получается. Может быть, этo потому, что человек, глядя на отражение собственного лица, начинает понимать, что лицо его, даже глаза — все это далеко не его «я»? Так, оболочка...

А вот Лена, наверное, слишком долго рассматривала свое отражение — любовалась здоровой свежестью лица, которого еще не коснулась косметика, своей гибкой, спортивной фигурой, задорным блеском ярко-синих глаз. Любовалась до тех пор, пока не мелькнула шальная мысль: «Да, это красиво!» Вот тут-то и возникло сознание отчуждения: «Это совсем не та «я»!

«Нужно отойти, хватит!» — с неудовольствием подумала Лена. Но какая-то непонятная сила все еще продолжала удерживать ее из месте, заставляла смотреть... Потом возникло ощущение, стремительно переходящее в уверенность: так это же не я смотрю, это на меня смотрят! И — ожидание: что же будет дальше?

А дальше было так: женщина в зеркале улыбнулась, покачала головой, и Лена вздрогнула: она ведь чувствовала, отлично сознавала, что остается совершенно неподвижной. Губы женщины приоткрылись, и Лена услышала:

— Пишешь?

— Так надо же... вступиться, — с трудом ворочая языком и губами, неуверенно сказала Лена.

— Так, — улыбнулась Лена в зеркале. — Ну, что ж... Леонов — вон на твоей полке стоит — тоже написал книгу «Русский лес», тоже в защиту. Прикинь — с килограмм наберется? Теперь посмотри тираж. А вот известно ли тебе, что на один лишь выпуск «Нью-Йорк таймc» расходуется столько же деревьев, сколько их в Булонском лесу? Тaк какое же количество деревьев защитил Леонов?

— Значит... Значит, совсем He нужно писать про это? — удивилась Лена и села в кресло так, чтобы не терять из вида женщину в зеркале, которая так и осталась стоять. — Так что же делать? Вообще ни о чем не писать?

— Почему же? Только поменьше нужно шуметь в глобальных масштабах и поболыье обращать внимания на сущность человеческую Нужно рассказывать людям о человеке — о его совести, природе и назначении в этом мире. Остальное придет само, если тебя услышат. И если те, кто услышит, проснутся. Тогда люди станут задумываться не только о лесе или атмосфере, — они почувствуют и до конца осознают свою личную ответственность за все сущее, за биосферу в целом, за рбзритие потенций материи в системном этапе... звонят.

Лена вздрогнула, подняла голову, — она и не заметила, как задремала. Из передней неслись телефонные звонки.

— Слушаю, Балашова... Сергей Иванович?! Здравствуйте, как хорошо, что вы позвонили! Тут у меня... Я такое порасскажу...

И тут же поняла, что ничего и никому она нз расскажет: слишком уж глупо будет она выглядеть с таким рассказом. А Невского, как видно, и не интересовало ее сообщение, он торопился сообщить свои новости.

— Слушай, Ленок, только не падай в обморок. Лучше будет, если ты сядешь. Дело вот в чем. Тебя, меня, Кирилла и еще двоих товарищей приглашают... в космос. Ты села? На контакт с «Черным принцем»... Алло, ты слушаешь? Лека!