Звездная пирамида - [47]

Он сдержал себя. Он командир. Он за всех отвечает. Все-таки встал и шагнул к креслу пилота.

Цезарь был жив, но без сознания. Лицо бледное, как у мертвеца, однако веки подергивались. Ипат потребовал в пространство:

– Корабль! Воды!

Никакой реакции.

Ипат со всей дури врезал по стене.

– Я сказал – воды! Я – командир!

Теперь корабль среагировал. Из подлокотника кресла пилота вырос, как гриб, стакан с водой.

– Что, что случилось? – простонал Ной. Его голос был еле слышен за подвываниями Семирамиды.

– Погодь, не до тебя!

Ипат набрал воды в рот и брызнул Цезарю в лицо. Это был единственный способ приведения человека в сознание, известный Ипату. Ну, не только человека – на кенгуроликах тоже срабатывало. Кенгуролик, при всей своей неприхотливости, зверь деликатный, и уж если чего испугается, то бывает, что и до обмороков доходит…

Цезарь закашлялся, зашевелился и открыл глаза:

– Ты что, обалдел? – спросил он.

– И здесь работает, – удовлетворенно резюмировал Ипат и продолжил в пространство: – «Топинамбур», что случилось?

Тишина.

– Тебя спрашивает командир! – менее уверенно продолжил Ипат.

Цезарь уже почти пришел в себя. Иначе бы не смог так ехидно хихикать.

– Он тебе отвечает… командир. Но ты не слышишь, только я слышу. – Цезарь опять прыснул. – Скажи ему: «Голосовой контакт».

– Голосовой контакт!

– …выброс энергии в результате дестабилизации молекулярных соединений метеоритного обломка массой тысяча сто семнадцать килограммов, находящегося на курсе… – Механический голос корабля зазвучал громко и отовсюду.

Все вздрогнули, даже Семирамида прекратила подвывать.

– Что это значит? – Ной обращался не к кораблю, к Цезарю. Корабль понял это и замолчал.

– А чо тут непонятного. Летел себе булыжник в космосе сто тысяч лет, а потом нас увидел и взорвался! – У Цезаря сильно болела голова, потому он ерничал сильнее обычного.

– Ну хватит! – Семирамида наконец подала голос. – Говори, мерзкий «Топинамбур», что за хрень такая, почему взрыв?

Цезарь хотел было обидеться за корабль, но ему самому было интересно, и он мысленно транслировал вопрос. Не в таких выражениях, конечно.

– Выброс энергии аналогичен воздействию плазменной противометеоритной пушки, используемой кораблями моего типа.

– Ларсен! – догадался Ной. – Вот подонок. Чего он хочет?

В этот момент полыхнуло снова. На этот раз никто не ослеп – корабль вращался, к тому же светофильтры еще работали.

– Ах ты гад! – выдохнул Цезарь. – Щас я тебе! Корабль, делай такую же пушку… Что?..

Цезарь откинулся в кресле и повернулся к товарищам. Азарт сменился разочарованием.

– Он говорит, что выращивать пушку той же мощности ему придется не менее двух суток. И он не будет стрелять по своему прародителю. Запрет.

Ипат, озабоченно смотревший на панораму вращающихся звезд, Зяби и огненного шара на месте очередного взорванного булыжника, повернулся к Цезарю.

– Цезарь, мне это не нравится…

– Мне, что ли, нравится?! – взвился Цезарь.

– Ты пилот, – гудел Ипат, словно из бочки. – Я не лезу в твои пилотские дела, но… ты уж сделай что-нибудь!

– Перестань мешать, тогда попробую… Ой! – Полыхнуло еще. – Черт! – Корабль перестал вращаться. – Ага-а!.. Отворачивай!

На этот раз маневр корабля участники экспедиции даже не почувствовали – корабль восстановил контроль над гравикомпенсаторами. Но вскоре на курсе возникло еще одно огненное облако. Корабль среагировал уже сам, изменив курс без команды Цезаря. Семирамида взвизгнула.

– Что будет, если мы попадем в такое облако? – спросил Ной невозмутимо.

– Ничего хорошего. Выживем, наверное, но кораблю придется долго восстанавливаться. А кто нам будет жратву синтезировать? Чур, меня не жрать, я худой и невкусный! – С Цезаря никак не сходила напускная веселость. Перенервничал.

– Тогда надо понять, что за игру ведет Ларсен.

– Ты игрок, ты и понимай! А мне корабль вести надо.

Ной задумался. Ипат и Семирамида смотрели на него с надеждой. Ной поймал себя на незнакомом ощущении – чувстве ответственности за других. Не сказать, что это чувство ему нравилось, но и отрицательных эмоций не вызывало. Кроме того, сейчас надо было выживать и быстро мыслить. О, вот и очередная вспышка по курсу!

Так, что мы имеем?.. Если бы Ларсен мог нас уничтожить – он давно бы это сделал. Но раз мы не можем стрелять по его кораблю, то и он не может стрелять по «Топинамбуру», это очевидно. Зачем он обстреливает булыжники вокруг нас? На испуг берет? Да, наверное, но зачем? Заставить нас вернуться на Зябь? Это глупо. Направить нас на определенный курс? Это возможно. Кстати, куда мы сейчас летим?

– Цезарь, мы куда сейчас летим?

– К первому поясу астероидов. Мы в плоскости эклиптики, выйти из нее пока не можем. – Похоже, Цезарь тоже начал понимать.

Ной продолжал думать. В открытое противостояние с Ларсеном вступать не стоит – он опытный боец. Значит, надо бежать, и подальше. Это очевидно. Почему мы не бежим?

– Цезарь, почему мы не уходим в прыжок к какой-нибудь звезде.

Цезарь зашевелил губами. Корабль и без того понимал его вопросы, но губы почему-то все равно шевелились.

– Корабль говорит, что вблизи планет или астероидов он не сможет точно рассчитать прокол.