Звездная бирема «Аквила». Рубеж - [5]
Сидеть в претории во главе стола, без Ливии, Квинту нравилось. Тем паче появился повод достаточно важный, чтобы собрать на утреннее совещание не только офицеров «Аквилы» и «Либертас», но и Гая Ацилия с Луцием Антонием, в качестве независимого эксперта. Вовлеченному в мятеж помимо воли, психо-куратору пришлось так же смириться с тем, что дефектный Марций вовсю эксплуатировал его знания и умения, не считаясь с формальным положением «гостя». Впрочем, заботился о раненом навархе Антоний по собственной инициативе. А вот то, что на совещание он опаздывал, Квинту совсем не нравилось.
«Непорядок! А еще требовал пунктуальности при исполнении своих тестов! — возмутился префект, и вдруг мысль его резко сменила тональность. — Ты замечаешь, как постепенно превращаешься в тупого солдафона, в такого, каких Ливия на дух не переносит?» — спросил он себя.
Если бы не Марция Септимия, то со дня отчаянного прыжка «Аквилы» в червоточину Квинт не прочел бы и пары страниц. История одинокого молодого человека и его взаимоотношений с миром, написанная так давно, что имя автора безнадежно утрачено, но актуальная до сих пор, которую Аквилин смаковал целый месяц, была полностью забыта. Но юная центурионша вдруг проявила интерес к его книгам, и пришлось признать, что загруженность лишь повод не читать, а причина, она глубже и серьезнее. История о человеке, ищущем себя, заставляет не только думать, но и сомневаться в себе, и наоборот — Власть каждую минуту убеждает человека в непогрешимости и правоте. «Знаешь ли, тираны во все времена не любили книгочеев», — сказал он Либертине стандартные сутки назад, перекидывая на её планшет очередную порцию чтива.
Марция, словно почувствовав, что мысли префекта обращены к ней, дружелюбно улыбнулась, и её милые веснушки растворились в румянце.
— Что ж, начнем, — открыл совещание Квинт. — Плавтий, что у нас есть про населенную планету?
Астрогатор пожал плечами.
— Система звезды спектрального класса G в каталоге обозначена, как Ку-Эр двенадцать дробь сорок один. И больше сказать нечего. Ни количества планет, ни плотность астероидного пояса, и уж тем более нет никаких сведений о колонизации.
— Дыра, — комментарии Юлии всегда отличались предельной краткостью.
— Судя по излучению, нескучная дыра, — заметила глава инженерного отдела. — Теперь бы еще выяснить, кто свил гнездышко так далеко от проторенных галактических путей.
На самом деле, существовало множество способов заселить далекую звездную систему — начиная от драматического крушения корабля с колонистами и заканчивая тайными пиратскими базами. В данном случае загадочная, самопроизвольно открывающаяся и закрывающаяся червоточина могла сыграть решающую роль.
— Будем считать, что нам повезло, и по поверхности планеты бегают не одичавшие потомки парфов, а вполне цивилизованные люди, обладающие современными технологиями. Люди, с которыми можно иметь дело, — сказал Квинт Марций.
— Современные технологии отнюдь не гарантируют цивилизованности, если префект позволит заметить, — хмыкнула Фабриция. — Кроме того…
Главный инженер осеклась, повернув голову на звук открывающейся двери, да так и замерла с полуоткрытым ртом, словно призрак увидела.
На пороге, подперев плечом переборку, стояла Ливия Терция — бледная, осунувшаяся и слегка помятая, но вполне живая и здоровая. И даже одета она была по форме, как полагается командиру звездного корабля, а не в больничный балахон. За плечом наварха маячил светло-зеленый Антоний. На собравшихся, в особенности на префекта, психо-куратор старался не смотреть.
— Salve![8] Прошу прощения за опоздание, — молвила наварх, сполна насладившись немой сценой. — Но о начале совещания меня почему-то уведомили в последний момент. Едва хватило времени, чтобы переодеться. Квинт Марций, — она кивнула префекту. — Офицеры.
Первым от неожиданности опомнился Плавтий. Астрогатор подскочил с места, словно его Фиделис цапнул, вытянулся по стойке «смирно» и почти заорал, по-особенному, преданно выкатывая глаза:
— Наварх в претории!
Субординация! Квинт Марций сам не успел осознать, как вскочил и отсалютовал Ливии Терции четко в соответствии с уставом. Привычка, она — вторая натура, а у военного человека, зачастую, и первая. И, пожалуй, самые точные атомные весы не смогли бы отмерить, чего в душе Квинта было больше — радости или ненависти. Радости от осознания, что бирема снова обрела наварха, или ревнивой жгучей ненависти к вечной сопернице за обладание «Аквилой».
К тому же надо знать характер этой женщины. Префект незамедлительно во всех красках вообразил себе, как зловредная Ливия небрежным жестом прогоняет его из кресла во главе стола. Как непослушного сцинка, как Фиделиса. И непременно на глазах у всех! И у Либертинов — тоже.
Ливия чуть прищурилась, оценивая обстановку и, так сказать, проводя рекогносцировку, и улыбнулась. Префект во главе собрания смотрелся так… органично, что наварху стоило больших усилий совладать с искушением и не согнать ушлого заместителя с насиженного места. «Что, моя дорогая, быстро тебя подвинули, а?» — мысленно усмехнулась она и… непринужденно уселась на противоположном от Квинта Марция конце стола. В то самое кресло, которое прежде занимал префект. В конце концов, какая разница, где именно сидит наварх? Где командир сядет, там и командирское место, верно?
Еще один небольшой «вбоквел» к «Аквиле». Очередная история о столкновении личности с системой, предательстве и вмешательстве в психику — и что из этого вышло. Действие происходит примерно за 10 лет до событий на «Аквиле», но последствия еще аукнутся героям романа.
Первый из серии небольших рассказов-«вбоквелов», не вошедших в основной текст. Маленький бонус тем, кто читал «Аквилу»: сказ о том, как трибун Клодий дошел до жизни такой.
Где-то в параллельной вселенной живет и процветает звездная Республика. Это десятки обитаемых миров, миллиарды граждан, могучие легионы и доблестный флот, а еще это алчные и могущественные враги, далекие и чреватые опасностями космические трассы. Но цена тысячелетнему благоденствия высока. Только живорожденные аристократы-патриции наслаждаются всей полнотой власти, участь же репликаторных плебеев — сражаться и трудиться в счастливом неведении.Что может быть общего у опального патриция и осужденной плебейки — бывшей рядовой штурмового отряда? Ничего, кроме приговора.
Абстрактно-сюрреалистическая поэзия. Поиск и отражение образов. Голые эмоции. Содержит нецензурную брань.
Как много мы забываем в череде дней, все эмоции просто затираются и становятся тусклыми. Великое искусство — помнить всё самое лучшее в своей жизни и отпускать печальное. Именно о моих воспоминаниях этот сборник. Лично я могу восстановить по нему линию жизни. Предлагаю Вам окунуться в мой мир ненадолго и взглянуть по сторонам моими глазами.
Дима — обыкновенный мальчишка, которому интересно все необычное, что происходит в городе. И однажды, в момент смертельной опасности, он попадает на Тайные Тропы — запретные пути между мирами, где не выживет ни один человек без собственного кота. Дима и его кот Барс побывают в других мирах, преодолеют множество опасностей и найдут верных друзей. Вместе они смогут понять, как так получилось, что от маленькой Диминой жизни вдруг стала зависеть судьба всего мироздания.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Для участия в новогоднем литературном конкурсе детского рассказа «Снежное слово».
Эта книга посвящена моему родному городу. Когда-то веселому, оживленному, в котором, казалось, царил вечный праздник. Ташкент — столица солнца и тепла. Именно тепло было главной особенностью Ташкента. Тепло человеческое. Тепло земли. Город, у которого было сердце. Тот город остался только в наших воспоминаниях. Очень хочется, чтобы нынешние жители и те, кто уехал, помнили наш Ташкент. Настоящий.