Звёздная бирема «Аквила». Мятеж - [59]

Вероятно, так и было задумано. Подозревать оптиматов в милосердии по меньшей мере наивно. Вместо быстрой казни Гаю Ацилию устроили долгую и мучительную смерть под пытками, а в качестве пикантного бонуса приправили физические страдания душевными. Клодий, разумеется, в красках представил себе, как последний Курион будет подыхать в луже собственной кровавой рвоты, да еще и девчонку-напарницу с собой утащит. Изобретательный он все-таки, сразу видно — выродок. Среди Клавдиев таких сволочей поискать.

Гай с радостью поменялся бы сейчас местами со своей подругой по несчастью, ибо Кассия после начала пытки пребывала не только в блаженном обмороке, но и в неведении. Но он даже сознание не смог потерять.

— Тебе следовало позаботиться о фиксаторах на этом кресле, центурион, — прохрипел Ацилий, сплевывая кровь прямо на пол. Когда Кассия отключилась и безжизненно обвисла на руках подоспевшего техника, патриций сумел наконец-то вздохнуть. — Чтобы подопытные не вырвались.

— Не думай, что мне это доставляет удовольствие, гос… лигарий, — едва не оговорившись, негромко промолвил «инструктор» и подал ему салфетку. — Я просто выполняю приказ.

— Я не подозреваю тебя в любви к мучительству, — устало уронив затылок на подголовник пыточного кресла, выдавил Курион. — Но ты понимаешь, что никакие… тренировки не сломают мой психо-блок. Я не перестану быть урожденным патрицием даже в этой форме. Мне жаль, центурион.

— А уж мне-то как жаль… — буркнул тот. — Но НЭП у тебя есть, и у нее тоже, а чтобы водить корабли сквозь червоточину, желание не обязательно. Да и сознание, в общем-то, тоже.

— А… — краешком прокушенной губы усмехнулся Ацилий, закрыв глаза. — Корабли. Конечно же. Только вряд ли долго. Сколько мы протянем? Год?

— Если вам очень сильно повезет, то… Год в лучшем случае. Прости, господин.

— А-а, оставь… О! Кассия приходит в себя. Какие… насыщенные ощущения, — сквозь стиснутые зубы процедил Курион. — Это будет очень яркий… год.

***

К счастью, дорога в жилой сектор заняла немного времени. Будь по-другому, коридор от лифта к двери Кассия преодолела бы на четвереньках, а то и ползком. Кто бы мог подумать, что телесная боль отбирает столько сил?

Ацилий сразу завалился на кровать. Кассия же отчего-то бесцельно побродила по их скромным апартаментам, напоминая сама себе механическую игрушку, у которой никак не кончится завод. Она кружит и кружит, слепо натыкаясь на мебель и не в силах остановиться.

А всё потому, что внутри у девушки был Ацилий. Где-то там, за краем обрыва притаился опальный патриций, на дне бездонной пропасти. Сама же Кассия прижималась спиной к невидимой стене, изо всех сил пытаясь не скатиться по наклонной плоскости и не свалиться вниз. Только так и можно объяснить на человеческом языке, что чувствовала девушка всё это время.

«Если я лягу и закрою глаза, то снова упаду в него! Я не переживу этого».

Кассию немного трясло от страха. В вирт-поле идти не хотелось, спать не тянуло совсем, а Гай Ацилий словно все время держал за руки и дышал в затылок.

— А давай… давай я пойду погуляю?

— Вечные боги, Кассия, ты не могла бы перестать мельтешить? — сдавленно прошипел Ацилий, снимая с головы подушку, которой он пытался закрыться. Помогало примерно как зонтик от метеоритного дождя. — Постарайся себя контролировать. А погулять не получится. Тебя не выпустят из сектора.

— Почему это не выпустят? — удивилась она.

Несмотря на всю безнадежность их положения, опальный патриций чуть не рассмеялся. Она и впрямь такая дремучая? Или настолько наивная? Неужели пытки в коннекторском штабе оказалось мало, чтобы бывшая манипулария поняла, насколько она теперь… бывшая? «Или она просто еще ни разу не сталкивалась с изнанкой нашего общества, — напомнил себе Ацилий. — Не равняй себя и ее. Обслуживающие классы должны оставаться в довольстве и неведении… за исключением таких изгоев, как мы».

— Потому что мы теперь — станционное имущество, — буркнул Гай, решив пока не углубляться в тему. — Как гетеры. Много ты видела гетер, разгуливающих без присмотра? Впрочем, можешь проверить сама.

Кассия разозлилась не на шутку. Она не стала впустую спорить, а просто схватила свой пропуск и рванула из комнаты. Её пробежка закончилась возле лифта. Сенсор на панели зловредно покраснел, отказываясь выпускать девушку на волю. И кабы не предательская слабость во всем теле, то Кассия высадила бы створки наружных дверей ногами. А так она лишь стукнула кулаком по обшивке стены, заскулила от бессилья и побрела обратно.

Плакать Кассия Фортуната так отчего-то и не научилась. В смысле, как плачут те же самые гетеры, чтобы слезы по щекам ручьями и громкие жалобные всхлипы. От обиды или боли её веки, оставаясь сухими, горели, будто обожженные, а сквозь стиснутые зубы вырывался полузвериный вой.

Пока Кассии не было, Ацилий успел сходить в санузел, сунуть голову под ледяную воду и намочить полотенце, которое он возложил на пылающий лоб. Не помогло. Более того, холодные струйки, стекающие по шее за шиворот, самочувствие не улучшали. Да и отвлечься никак не получалось. Кассия была снаружи, и Кассия была внутри, и повсюду, куда не глянь, была сплошная Кассия. Она как инфекция распространялась в крови, проникая сквозь все барьеры, пожирая силы, захватывая все новые и новые части организма и сознания. Гай боролся, как мог. Его знобило, голова раскалывалась, каждая клеточка тела вопила от боли, и очень сложно было помнить о том, что причина мучений отнюдь не Кассия. Что Кассия — только средство, и что ей так же плохо сейчас, если не хуже.