Звезда заводской многотиражки - [16]
— Вениамин? — раздался высокий манерный голос. — Это ты?
— Уи, маман! — ответил он.
— Завтрак на столе, — сказала дама.
— Требьян, маман! — отозвался Веник, потом повернулся ко мне и зашептал. — Снимай ботинки и иди за мной...
— Ты что, не один? — за дверью раздались легкие шаги, потом створки распахнулись, явив прямо-таки божественное видение. Статная мадам с уложенными в высокую прическу светлыми волосами, в которых уже явно серебрилась седина. Но в сочетании с чеканными чертами лица они выглядели скорее благородным серебром... Я натурально застыл соляным столбом от восторга.
— Доброе утро, сударыня, — сказал я, моментально забыв про дурацкое пальто, которое я все еще держал в руках. Хотел сделать шаг вперед, но Веник ухватил меня за рубашку и зашипел:
— Куда в ботиках, идиот?!
— Ох... Прошу прощения, — я виновато улыбнулся и развел руками. Грозное лик сурового божества смягчился.
— Меня зовут Екатерина Семеновна, — сказала она. — А как ваше имя, молодой человек?
— Жан... — начал я. Но тут же поправился. — То есть, Иван. Я сражен и очарован. Очень приятно познакомиться.
— Да замолчи ты уже... — зашипел мне на ухо Веник.
— Надо же, первый раз вижу среди друзей Вениамина вежливого и воспитанного человека, — почти проворковала Екатерина Семеновна. — Завтрак на столе, молоко в холодильнике. Вениамин, через четверть часа мне нужно уходить. Будь любезен, когда проснешься, сходи гастроном, забери мой заказ.
— Уи, маман, — со вздохом ответил Веник, и его божественная маман, похожая на звезду старого Голливуда, снова скрылась за дверью.
Мы дисциплинированно сняли ботинки на коврике и в одних носках дошли до ванной, которая оказалась весьма просторной и неожиданно в черных тонах с редкими вкраплениями зеркальных плиток, в которых я то и дело натыкался на свое отражение.
Идиотское ощущение. Будто рядом со мной все время ходит какой-то незнакомый мужик.
— Ты это пальто с трупа что ли какого-то снял? — спросил я, сунув голову под кран, чтобы оттереть с волос запекшуюся кровь.
— Ну мы некоторые вещи оставляем, которые поприличнее, — меланхолично ответил Веник и зевнул. — Ну и вот, пригодилось.
Я выпрямился и снова посмотрел на себя в зеркало. Вздрогнул. Закрыл глаза. Несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул.
Интересно, это у меня надолго вообще? Если да, то мне надо бы привыкнуть к своему новому отражению.
— Чего застыл? Себя в зеркале не узнаешь? — хохотнул Веник.
«Ты не поверишь, насколько ты прав, парень...» — подумал я и взял у него из рук протянутое полотенце. Протер мокрые волосы, бросил еще один косой взгляд на свое отражение. Так-то, можно сказать, что мне весьма даже повезло с лицом... Мог бы оказаться в трупе запойного бомжа, которого вытащили из теплотрассы.
Кухня тоже была в темных тонах. Совсем какой-то несоветский интерьер был у этой квартиры. Впрочем, раз они живут в доме Союза Художников, значит или мать Веника, или его отец — весьма обласканные государством деятели искусства. А это, в свою очередь, означает совсем другие возможности, простым советским смертным недоступные.
Кухня казалась тесноватой из-за чересчур массивной мебели. Круглый стол на тяжелых ножках, табуреты с атласной обивкой, полочки с множеством вазочек, статуэток, фарфоровых чашечек и чайничков. Темно-красные шторы с бахромой из таких помпончиков-шариков. И из такой же ткани абажур.
На столе, накрытый салфеткой, стоял наш завтрак. Точнее, конечно же, завтрак Веника, но вряд ли он будет его один жрать, а меня заставит на это зрелище смотреть.
— Ага, оладушки... Еще даже теплые, — Веник включил газ и чиркнул спичкой. Водрузил на плиту эмалированный чайник, красный с темными узорами. Открыл холодильник и внимательно изучил его содержимое. — Тэээкс... Ага, колбаска!
Веник выставил на стол масленку со стеклянной крышкой, тарелку с нарезанной вареной колбасой с круглыми жиринками. «Была докторская, станет любительская», — вспомнил я. И хрустальную мисочку с клубничным вареньем.
Вода в чайнике зашумела. Из деревянной хлебницы Веник достал половинку батона, напластал ее толстыми кусками и потянулся за чашками.
— Ты сладкое любишь? — спросил он. — Есть еще вафли, но сам я их не ем, поэтому и спрашиваю.
В животе у меня заурчало, но от вафель я отказался. Я и в детстве не особенно любил это сомнительное лакомство, да и сейчас колбаса вызывала во мне гораздо больше эмоций.
Чайник закипел, Веник снял тряпичную куклу с пузатенького заварника с мясистым цветком на боку.
— В общем, кушать подано, жри, что видишь, сильвупле, как говорится, — сказал Веник, плюхнулся на стул, открыл масленку и принялся отколупывать ножом тонкие стружки сливочного масла. Я просто положил кусок колбасы на батон, перевернул, как в детстве, колбасой вниз и жадно отхватил сразу половину.
Чай в этот раз был без всякого дровяного привкуса. Нормальный черный чай, аромантный, хорошо заваренный, хотя я бы предпочел покрепче, заварки Веник плеснул совсем немного.
Хлопнула входная дверь, и из Веника тут же как будто выдернули лом. Он сразу как-то расслабился, откинулся на спинку стула, ноги расставил на всю кухню.
— Вот так и живем... — вздохнул он.
Сначала я выносил мозг дочери-подростку на тему "kak вести себя в коллективе", а потом вдруг оказался в 1980 году в теле четырнадцатилетнего парня. Которого родители на все лето отправляют в пионерский лагерь. Иронично. Неожиданная возможность доказать правдивость своих аргументов. Ну что, раз-два, левой-правой, "Всегда готов!", зарница, пионерская зорька! Смогу повторить?
Началась вторая смена в пионерском лагере "Дружных", а я продолжаю оставаться в теле четырнадцатилетнего Кирилла Крамского. Обычного подростка в обычном тысяча девятьсот восьмидесятом году. Обычный взрослый из двадцатых годов двадцать первого века. Уже немного освоился и даже начал получать удовольствие от так странно сложившихся обстоятельств.
Меня предали те, кому я доверял больше, чем себе. Мое имя вычеркнули со страниц истории, а уста мои замкнули чарами, чтобы я никогда не смог рассказать правду о той смуте. Весь мой род приговорили к смерти, но мне достался приговор более жестокий — ЖИЗНЬ. Я должен был жить и безмолвно наблюдать, как Российская Империя существует без меня. Но я не сдался. Я ждал почти полвека, чтобы получить возможность отплатить предателям той же монетой. Могущественная сила отправила меня на сто лет назад, в тело одного из моих родичей.
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
Розали родилась на Земле, но большую часть жизни провела на захолустной, никому не нужной планете. Она мало знает о том, что творится в галактике. На свой двадцать пятый день рождения девушка из-за любопытства и невезения попадает в передрягу, выбраться из которой ей помогает Ивар де Карма, помешанный на риске искатель приключений. Взамен он просит Розали вступить в его команду и выполнить незаконное задание высокопоставленного чиновника. Она соглашается, наивно рассчитывая на веселые приключения, и даже не догадывается о том, в какое безумие вот-вот окунется.
Острая сатира на тему популярных жанров и топовых авторов.
Мать-одиночка Марина живет настолько бедно, что не может купить дочери новогодний подарок. А в доме Дольских — праздничный декор по индивидуальному заказу. Но независимо от денежного положения, праздник окажется под угрозой у обеих семей! И только умный кот Маркиз сможет спасти ситуацию. Но справится ли он с этой задачей? Ведь у него же лапки…
Кощей Бессмертный вернулся из далёких странствий в свой замок, где его ждал верный друг Волк. То ли слишком долго хозяин отсутствовал дома, то ли мир так изменился, но Кощей Бессмертный среди юных и романтичных дев стал зваться Кощеем Прекрасным. Волк вздыхал горестно над распростертым в коридоре замка телом: — Ну, ты сам понимаешь же, что один раз в сто лет мы тебе невесту ищем. Отбор невест должен состояться по традиции… Кощей не придавал признаков жизни. Волк снова начал уговаривать друга: — Ну, хочешь, мы всех распугаем? Мало ли что там девицы себе придумали… Прекрасный! Пф! Кощей не сдавался, лежал тихо.
В Центре Исследования Аномалий, в одной из комнат, никогда не горит свет. Профессор Вяземский знает, что скрывается за ее дверями. И знает, как мало времени осталось у человечества. Удастся ли ему найти способ остановить аномалии, прежде чем они поглотят планету? И как быть, если спасти мир можно только переступив законы человечности?
После неудавшегося Апокалипсиса и изгнания в Ад Сатана забирает с собою Кроули, дабы примерно его наказать — так, как это умеют делать в Аду, — а Азирафаэль не собирается с этим мириться и повышает голос на Господа. Рейтинг за травмы и медицинские манипуляции. Примечание 1: частичное AU относительно финала событий на авиабазе. Примечание 2: частичное AU относительно настоящих причин некоторых канонных событий. Примечание 3: Господь, Она же Всевышний, в этой Вселенной женского рода, а Смерть — мужского.