Звезда Востока - [49]

— Значит, всё-таки это он организовал чернильные осадки, — проворчала я.

— Он, — Рашель кивнула. — Надеялся обойтись малой кровью.

— К-к-какой кровью? — переспросила я нервно. Да что у них там творится?!

— А ты не понимаешь? — сестричка Свена назидательно покачала белокурой головкой. — Дэриан с первого дня носился с идеей наказать вашу воспитательницу за появление в Гвендарлин. Элиас взял это на себя. Посчитал: лучше чернила, чем что-то другое. В свите Дэриана предлагали куда менее безобидные варианты.

Я качнулась. Вот, демоны! Уэлбрук! Это всё он! А нам отдуваться!

— Так что думаешь про извинения? Сработают?

Рашель смотрела с надеждой, но я не имела права лгать.

— Леди Барбара — необычный полуцвет. Готова ставить на место любого. А сейчас она считает себя униженной и жаждет мести.

Рашель всхлипнула.

— Тогда мы пропали. Она требует, чтобы Элиаса отстранили до следующего семестра. Директор предложил компромисс — отправить его домой на пару месяцев. Но для нас и это слишком много.

Я подозревала, Рашель больше печется о себе, чем об ордене и истинном духе. Остаться в колледже без тайного возлюбленного, когда рядом Уэлбрук — непростое испытание.

Девчонка догадалась, о чем я думаю, и добавила смущенно:

— Для нас всех.

Я посмотрела на Агнию, внимательно следящую за нами. На лице подруги застыло недоумение, того гляди, затылок почешет. И, правда, картина предстала странная: бледная Рашель Фаули говорит с полуцветом, пряча взгляд. Не увидишь лично, ни за что не поверишь. Я бы и сама не поверила полгода назад.

— А старший брат помочь не может? — спросила я. — Переубедить леди Барбару?

Сестричка Свена горько усмехнулась.

— Он пытался. Ваша воспитательница взбеленилась. Сказала, будь Элиас хоть сыном директора, не уйдет от наказания. Вот мы и подумали про извинения.

— Пусть Элиас сам решает, — я развела руками. — Шансов на благосклонность леди Барбары мало. Да и ваши не простят ему унижения. Где это видано — извиняться перед полуцветом.

Голубые глаза Рашель вспыхнули, но она спрятала негодование.

— Всё когда-то случается в первый раз, — проговорила туманно и попрощалась.

Едва она скрылась за поворотом, налетел «огненный ураган» с твердым намерением устроить допрос.

— Какого демона? Надеюсь, ее не зеленоглазый обманщик подослал?

Сердце сжалось, как испуганный зверек. Ох уж, эта Агния. Зачем же спрашивать в лоб?!

— Рашель беспокоится об Элиасе, — объяснила я без выражения, гоня из памяти лицо Ульриха. — Интересовалась настроением леди Барбары.

Огневичка хмыкнула.

— Пусть не рассчитывают на поблажку, — припечатала злорадно. — Ты слышала воспитательницу утром. Твоему приятелю-герцогу пора паковать вещи.

Она еще что-то говорила. О наглости полноценных и вечной безнаказанности. Я едва слышала эмоциональный монолог. Последние четыре дня я отчаянно старалась забыть полуведьмака. Или хотя бы не думать о нем каждую минуту. Фокусировалась на объяснениях мэтров и учебниках. Но его лицо всё равно маячило в сознании призрачной тенью. А потом наступали ночи, и я задыхалась от безысходности, лежа без сна и борясь с горестными рыданиями.

В реальности я видела Ульриха один раз. На следующий день после кошмарного открытия. Он попытался подойти ко мне между уроками, но нарвался на разъяренную Агнию. В руках подруги вспыхнули два огненных шара.

— Не смей! — приказала я полуведьмаку, заметив, как сузились зеленые глаза. Он бы вернул огневичке ее оружие рикошетом. — Убирайся!

— Лилит, — он выставил ладони вперед. — Помни, даже убийцы имеют право на защиту. Просто выслушай меня.

— Ты не убийца, — проговорила я жестко, отчаянно пряча слезы. — Ты гораздо хуже.

Кто бы знал, каких усилий мне стоило не закричать, не бросить Ульриху в лицо обвинения. В том, что он поступил страшнее Свена Фаули. Страшнее первогодок, едва не сжегших меня живьем. Ульрих растоптал мою душу. Убил тень надежды на подобие счастья. Я не признавалась даже себе, но до памятного дня в тренировочном зале, верила, что у меня есть шанс на что-то большее, чем жалкое существование обычного полуцвета.

Но парень, которого я впустила в сердце, уничтожил всё это. Уничтожил меня.

Права была мама. И Агния.

Я глупая девчонка. Никчемный ублюдок, посчитавший себя особенным.

Хорошие вещи не случаются с такими, как я.

* * *

Ночь тянулась бесконечно. В секторе господствовала тишина. Нереальная и ни капли не зловещая. На соседней кровати мирно спала Агния. За три часа ни разу не шевельнулась. Мой сон не спешил приходить на выручку, чтобы забрать из отвратительной реальности. Будь рядом Урсул, запустила бы пальцы в густую шерсть, ощутила бы биение сердца, которому не всё равно, что со мной происходит. Но кот не объявлялся с обеда, предпочтя иные дела ночевке с хозяйкой.

Мысли снова и снова возвращались к Ульриху. Я не испытывала к нему настоящей ненависти. Он не заслужил столь сильных эмоций. Я ненавидела себя. За наивность. И тоску. Безумие, но в часы, когда Гвендарлин поглощала ночная тьма, я жаждала вернуть всё, как было. Вернуть чувство окрыленности, которое испытывала рядом с полуведьмаком. Иногда голову посещала идиотская мысль, что всё это страшная ошибка, что я незаслуженно обвинила парня. Но потом вспоминалось многозначительное слово «жених» и вина, которую я прочла в глазах полуведьмака.