Звезда в шоке - [8]

Первую профессиональную популярность я приобрел, еще когда был учеником в ведущем салоне города. Меня и поставили в этот салон по окончании учебы. Затем перевели на более ответственную работу в Дом быта, по местным меркам это учреждение было, как ГУМ или ЦУМ в Москве. Там во все смены работали очень сильные мастера. В то время я уже часто выступал на городских конкурсах.

В Доме быта я проработал немного. Выручка была очень хорошая, зарабатывал немало, был популярным мастером, у меня было много молодежи и элитарной публики. Но надо было идти в армию.

Армия

Возможность откосить у меня была. Предлагали кучу вариантов, чтобы не служить. Ведь было очень сложное время, сложный для страны период. Если рассуждать здраво, то нельзя было идти в армию. Все в напряжении диком. Множество людей говорили, что нужно было переждать. Но я решил четко, что буду служить. Кто-то же должен защищать страну, особенно в такое время.

Мой папа служил. Он не откосил. Служил папин брат дядя Саша. Дедушка Андрей воевал, и дядя Иннокентий, даже дошли до Рейхстага. У них медалей много. В деревне они были очень важными, уважаемыми людьми. Брат Саша служил. У меня по династии все служили в армии. Поэтому тогда мне даже в голову не пришло откосить, и я все-таки пошел в военкомат. Я считаю, что уметь защитить свою семью, свою страну должен каждый. И мужчина, и женщина. Женщина может и не служить в армии, но уметь, знать об этом ей необходимо.

Помню, настолько неподготовленным человеком пришел в военкомат. И далее не догонял, что не подготовленный. Понял лишь уже на месте, когда нас повели на собеседование. В помещении, где с нами говорили, стояли огромные столы, за которыми сидели офицеры. Садиться нужно было напротив них. На собеседование заходило сразу по несколько человек. Офицеры за столами заполняли какие-то анкеты. Вопросы стандартные, например: «В каких родах войск вы хотите служить?» и т. п. В общем, ничего особенного, если не учитывать, что я ни один из родов войск не знал. Слышу, один из ребят на этот вопрос отвечает, что хочет в десантные войска, другой что-то про Морфлот. Услышал про этот Морфлот и тоже говорю, что хочу в Морфлоте служить. На этих словах чувиха в офицерской одежде, которая со мной беседовала, поднимает глаза и говорит:

— А вы хоть плавать-то умеете?

— Конечно, по-собачьи! — по правде сказать, плавал я не от берега, а отходил несколько шагов и плыл к берегу. Потому что держаться на воде толком не мог.

Женщина решила не рисковать и не записала меня в Морфлот. Что она в этой бумажке написала, не помню, но я попал в ПВО. Родители сделали проводы, отвезли в военкомат. Оттуда нас забрали в какое-то странное место типа заброшенной или недостроенной школы где-то далеко от города. Там мы и заночевали. Ночью было построение. На нашу шеренгу посветили фонариком и отбирали: беленьких в одну сторону, темненьких в другую. Я попал к беленьким. После отбора нашу группу отвезли в аэропорт и посадили на самолет, не сообщив, куда летим. По прибытии нас загрузили в машину. Тогда мы, чтобы сориентироваться на местности, дырочку проделали в брезентовой стене и читали надписи, указатели всякие. Сначала показалось, что они на немецком языке, но это был не немецкий, ведь в школе я учил именно его. Еще немного погодя до меня дошло, что это польский, так мы узнали, что нас отправили в Польшу. Страшно подумать, ведь могли бы, как тех черненьких, послать в Афганистан. Польша, помню, была очень холодная. Причем снега зимой практически нет. Но настолько сырая влажная погода и ветер, что, казалось, одежда примерзала к коже.

Хочу сказать, что армия — это очень большая школа для молодого человека. Это нереальная дисциплина. Служа родине, я был секретарем комсомольской организации, замком взвода. Мне очень повезло с офицерским составом. Это были офицеры в самом благородном и настоящем понимании и смысле этого слова. Начиная от командира и заканчивая подчиненными, командир части вообще был примером для всех. Офицерский состав был очень профессиональный, мощный, грамотный, они адекватные, они понимали, какую ответственность несут за нас. И просто все, что они могли сделать, они делали. Что касается неадекватности какой-то или дедовщины, то именно благодаря офицерской дисциплине это не было ярко выражено, все было в пределах разумного. Наша часть являлась показательной.

До сих пор помню эти учения бесконечные, как все тяжело давалось. Было даже такое время, когда мы в одежде и с оружием засыпали. Чтобы, не одеваясь, сразу по тревоге выбегать и действовать. Было очень тяжелое время. Но это все мобилизовало, закалило и выработало мой характер.

Я по-честному отслужил от звонка до звонка. У меня во взводе люди, мои подчиненные, уже по два раза успевали в отпуск ходить. И вот однажды вызывает меня командир и спрашивает:

— Сергей, а ты вообще ходил в отпуск?

— Нет, — отвечаю я.

— Ну как же так, твои уже по второму кругу, а ты все никак. Уходи в отпуск, и точка.

Меня отправили в отпуск, когда до конца службы оставалось всего семь месяцев. После суровой армейской дисциплины я попал к себе домой. Помню эти ощущения, отличались от того, что я раньше испытывал в своем городе. Почти за полтора года службы поменялись мои ценности и взгляд на мир. Без армии этого бы не случилось, я бы не знал, счастлив или нет, что со мной и как со мной.