Звезда телерекламы - [69]
— Категорически против, — сказал я, сделав страшные глаза.
Фрэнки кокетливо изогнула бровь и бросила мне полотенце. Я развернул его во всю длину, растопырив руки. Полотенце закрывало девушку от шеи до колен.
— Чур, не подглядывать, — улыбнулась она.
— За кого вы меня принимаете? — обиделся я.
Чик-чик, и её блузка, как по волшебству, слетела вниз и — Фрэнки предстала передо мной обнаженная по пояс. Мое сердце заколотилось, как пулемет. Я быстро — но не совсем быстро — приподнял полотенце, успев, однако налюбоваться очаровательными грудками, такими же загореленькими, как и все тело. Фрэнки набросила блузку на полотенце, отчего оно вновь нырнуло вниз.
Скинув сандалии, девушка расстегнула брючки, стянула и переступила через них. Брючки легли поверх блузки на полотенце. Под ними на Фрэнки оказались только крохотные белые и абсолютно прозрачные трусики, сквозь которые проглядывали загар и золотистый треугольничек. В следующую секунду трусики присоединились к остальной одежде, а Фрэнки потянулась к бикини, оставленному на крыше "мерседеса". Секунд пятнадцать она стояла голышом, повернувшись спиной ко мне и пытаясь определить, с какой стороны натягивать купальные трусики. Я всласть любовался её прелестным задиком, не в силах поверить в реальность происходящего. Кинув взгляд на Патрика, я увидел, что он стоит с раскрытым ртом. Рут тоже была в чем мать родила. Ее упругие груди оказались даже красивее, чем я предполагал, когда разглядывал каталог.
Я снова перевел взгляд на Фрэнки. Тело у неё было изумительное; кожа гладкая, как у ребенка. Осиная талия, точеная попочка и безупречные длинные ножки.
Внезапно она повернулась лицом ко мне и стала натягивать трусики, балансируя на одной ноге.
— Вас не смущает моя нагота? — игриво спросила она. — Мы привыкли раздеваться перед мужчинами. Когда во время показа меняешь одежду по двадцать пять раз, тебе уже не до скромности.
— Замечательно. У вас великолепная фигура, Фрэнки.
Она встала на обе ноги и подтянула трусики кверху.
— Спасибо. Жалко только, что здесь маловато… — она легонько приподняла обе грудки. — Но все остальное, кажется, в порядке.
— А, по-моему, они прекрасные.
— Спасибо. А вы уже видели, какая грудь у Рут?
— Э-ээ, да. Мельком подсмотрел.
— Вот они совершенно идеальные. Особенно для рекламы бикини. Хотела бы я иметь такие.
— Не надо, у вас все великолепно, — прохрипел я.
Продев руки в бретельки бюстгальтера, Фрэнки взяла у меня свою одежду вместе с полотенцем и перебросила через дверцу машины. Потом повернулась ко мне спиной.
— Застегните, пожалуйста.
Я скрепил застежку, прикоснувшись к нежной коже.
— Спасибо, — сказала Фрэнки, поправляя чашечки. Затем приняла грациозную позу, полусогнув одну ногу в колене.
— Так сойдет?
— По десятибалльной шкале я бы выставил вам все двенадцать.
Телфер приблизился к нам.
— Пошевеливайтесь, девчата. Оставьте ребят в покое. Еще успеете с ними наиграться.
Патрик и Рут присоединились к нам. В белоснежном бикини и с золотой цепью вокруг талии Рут выглядела совершенно умопомрачительно.
— Идите туда, к деревьям, — указал Телфер, снимаясь с места. Девушки последовали за ним — золотистые нимфы с развевающимися от легкого бриза волосами.
— Ты когда-нибудь видел нечто подобное? — с придыханием спросил Патрик. — Когда она скинула белье и предстала передо мной в костюме Евы, я испугался, что отдам концы. Не грудь, а песня! А лобок — райские кущи…
— Им, похоже, наплевать на нас.
— А что тут такого? Нормальное, здоровое отношение. По мне, так пусть все молодые и красивые женщины последуют их примеру — тогда все распутники и насильники быстро канут в Лету. Черт возьми, я до того завелся, разглядывая её тело, что теперь две недели все будет болеть.
— А ведь у нас впереди ещё целая неделя. Представляешь, что останется от нас в конце…
— Ничего, в неделе целых семь ночей. Если я не пересплю с этой брюнеткой сегодня же вечером, то меня зовут не Патрик Гиллхули О'Коннелл Холмс. Кстати, если ты проболтаешься про мое имя хоть одной живой душе, я тебе все кости переломаю.
Добрых пятнадцать минут мы следили за тем, как Телфер снимает девушек во всех мыслимых и немыслимых позах. Затем он отправил их к машине переодеваться, громко выкрикнув вдогонку:
— Теперь попробуем в зеленом. Только пошевеливайтесь.
Патрик поспешно отошел на прежнее место. Я взял полотенце и развернул его. Фрэнки рассмеялась:
— Я вижу, вам не терпится.
Лифчик и трусики повисли на полотенце и Фрэнки снова предстала передо мной в чем мать родила. У меня перехватило дыхание. Просто невероятно.
В течение следующего часа они переодевались ещё дважды. Наконец, все уселись в машину, и мы покатили в Пагуэру.
— По-моему, получилось здорово, — довольно произнес Телфер, перезаряжая оба фотоаппарата. — Спасибо вам, ребята. Вам не слишком тяжело пришлось с этими полотенцами? — Он застенчиво посмотрел на меня.
— А что нам оставалось делать? — вздохнул я. — Мы ведь пообещали помочь. Удовольствия, конечно, никакого, но слово есть слово…
Патрик громко заржал, а Фрэнки легонько шлепнула меня по шее.
— Целиком с вами согласен, — с серьезным видом кивнул Телфер. Обнаженные женщины способны внушить отвращение любому…
Расc Тобин - обворожительный альфонс семидесятых. Ему не составляет труда найти подход к каждой отчаявшейся домохозяйке и войти в дом не только с предложением купить швейную машинку, но и продолжить знакомство в более интимной обстановке.
Солнце, песок и море. О чем ещё мечтать? Подумайте сами. Каждое утро я просыпаюсь в своей уютной квартирке с видом на залив Пальма-Нова, завтракаю на балконе, нежусь на утреннем солнышке, подставляя лицо свежему бризу, любуюсь на убаюкивающую гладь Средиземного моря, наблюдаю, как медленно оживает пляж, а затем целыми днями напролет наслаждаюсь обществом прелестных и почти целиком обнаженных красоток, которые прохаживаются по пляжу, плещутся в прозрачной воде или подпаливают свои гладкие тушки под солнцем.О чем ещё может мечтать нормальный мужчина? А ведь мне ещё приплачивают за это!«Оле, Мальорка!» — один из череды романов про Расса Тобина, альфонса семидесятых.
Детектив. О женщинах и для женщин. Героиням предстоит пройти через лабиринт кошмаров и выйти из него.
Они из двух разных миров. Он живет в богатом доме, а она проводит большую часть своего времени в конюшнях, помогая отцу дрессировать лошадей. Фактически, Саванне всегда было комфортнее, когда вокруг были лошади, а не мальчики. Особенно парни как Джек Гудвин - самодовольный, популярный и совершенно не её уровня. Она знает правила: не сходиться ни с кем из персонала и из семьи Гудвинов. Но для Джека нет границ. С мечтой стать наездницей на скачках, Саванна тоже не совсем готова следовать правилам. Она не позволит никому сказать, что девушка не может стать жокеем.
Лариса Шкатула – автор 29 романов, опубликованных издательствами "Эксмо" и "АСТ" в жанрах историко-приключенческий и любовный роман. Новая книга автора "Брачные танцы на пепелище" о молодых медиках в современной провинции. В романе две героини – условные "Принцесса " и "Золушка", но переоценка ценностей в водовороте событий: распад семьи, нечаянная любовь и стихийное бедствие делают их совсем другими. Лучше ли? Счастливее ли?
Из всех сокровищ, знание всех драгоценнее, потому что оно не может быть ни похищено, ни потеряно, ни истреблено. Индийское изречение. Содержит нецензурную брань.
Хотите знать, кто самый раздражающий мужчина на свете? Николас Донован. Самодовольный подонок, который считает, что все в этом мире крутится вокруг него. И даже я. Что ж, придется преподать урок этому болвану, чтобы он понимал, что не только мужчины умеют грязно вести бизнес. Не влюбиться бы по дороге… Содержит нецензурную брань.
Что делать, когда твоя родственная душа женат на твоей лучшей подруге? Если ты Кейт Эванс, то ты сохранишь дружбу со своей подругой Рейчел, привяжешься к ее детям и похоронишь свои чувства к ее мужу. Тот факт, что Шейн — военный, и часто находится вдалеке? — помогает, но когда случается трагедия, все меняется. После того как Рейчел, беременная в четвертый раз, погибает в автомобильной аварии, а ребенок чудом выживает, Кейт меняет всю свою жизнь, чтобы разделить родительские обязанности. Затем на первой годовщине смерти Рейчел, Кейт и Шейн находят утешение друг в друге на одну ночь, о которой оба сожалеют. Шейн зол на протяжении года, а сейчас к этому добавляется и чувство вины за то, что он переспал с лучшей подругой своей жены и ему понравилось это… ему понравилась она.