Звезда Судьбы - [4]

Постепенно день сменился сумерками. Дождь прекратился, и люди Теринаса встали лагерем на равнине, решив, что теперь имеют полное право находиться на этой земле. Кое-кто не переставал кричать, что колдуны все безумцы, и напрасно люди так страшились этого храма на протяжении многих поколений. Уж, конечно, тот жрец, которого они прикончили, не сумел противостоять толпе ни с помощью заклятий, ни каких-либо магических чар. Однако, по мере того, как садилось солнце, отбрасывая длинные пурпурные тени на порыжевшую степь, настроение толпы менялось. Внезапно на первом уровне зиккурата в проеме появилась высокая фигура, облаченная, подобно остальным жрецам, в синий балахон. Теринас со старейшинами уставился на этого человека, который пронзительно возопил:

— Недоумки! Дикари! Желаете ли вы убраться миром или мы обрушим на вас смертную кару?

В ответ полетела новая стрела, выпущенная кем-то из толпы, и ударила в камни прямо под ногами жреца.

Тот поспешно исчез; и лишь руки его мелькнули в проеме… Руки быстро взметнулись, рассыпая в воздухе над крестьянами горстку крохотных сверкающих кристаллов. Ничуть не встревожившись, Теринас со своими спутниками с любопытством наблюдал, как эти кристаллы летят в их сторону, подобно огромным снежинкам. Внезапно странные кристаллы вспыхнули ярким пламенем… И этот огонь не гас на ветру. С пронзительными воплями крестьяне обратились в бегство, в панике натыкаясь друг на друга. Те-ринасу, остальным старейшинам и большинству воинов удалось спастись, и все же пылающие кристаллы поразили не меньше двух десятков селян и сожгли их, поразительным образом воспламенив плоть. Несколько мгновений те еще издавали крики, но вскоре голоса затихли, и стало слышно лишь как огонь с потрескиванием и шипением поглощает обуглившуюся плоть.

Когда же сверкающие снежинки попадали на землю, то не вспыхнула ни единая травинка.

Теринас завопил от страха и ярости, призывая своих спутников к отмщению. Все вместе они обрушились на базальтовые камни зиккура-та, беспомощно молотя по ним рукоятями мечей и дубинками. И вновь поток сверкающих снежинок устремился на них сверху. Заметив это, люди закричали и поспешили убраться прочь, — и все же вновь пятеро обратились в живые огненные столпы, и колдовское пламя поглотило их.

Теринас понял, что продолжат бессмысленно.

— Отступаем! — выкликнул он. — К реке!

В этот миг Теринас проявил себя достойным вождем. Несмотря на владевший ими всеми страх и злость, он сумел совладать со своей небольшой армией, заставить ее отступить по степи, пересечь реку и вернуться в свои деревни.

— Война началась! — заявил он селянам, прежде чем они расстались. — Мы вернемся, когда раздобудем осадные орудия и перебьем их всех.

Никакая магия их не спасет.

И вот с наступлением ночи они разошлись по своим домам, оставив за спиной в степи один труп, изрубленный на куски, и двадцать пять сожженных заживо, — это были первые жертвы войны, которая грозила затянуться очень надолго.

На склонах горы также опустилась ночь, дымная, темная и влажная. Жрецы, спустившиеся в кратер, наконец, сумели сплести подобие сети из принесенных с собой веревок, закрепили в ней небесный камень и привязали его к дубовым шестам. Пока они пытались вытащить камень наружу, веревки несколько раз рвались, и один из шестов сломался пополам: таким тяжелым оказался этот странный артефакт. С большим трудом им удалось вскарабкаться по склону кратера туда, где ожидал их Тха-Бнар и другие маги. Еще тяжелее дался путь вниз с горы. То и дело возникали все новые проблемы, словно одним своим появлением небесный камень нарушил все законы мироздания. Один из юных жрецов упал и сломал лодыжку; теперь он ковылял, опираясь на двоих товарищей. Принесенные из храма факелы никак не желали разгораться под непрекращающимся моросящим дождем; а один из факельщиков оступился на каменистой горной тропе и сильно обжегся. Но худшая из этих странных неприятностей случилась на полпути вниз с горы, когда люди, что несли камень на веревках и шестах, внезапно бросили его и разбежались с криками:

— Он живой! Живой!

Тха-Бнар с рычанием повернулся к ним.

— В чем дело?

— Он живой… Он шевельнулся! — закричали его юные помощники.

— Глупцы! — сплюнул Тха-Бнар, и все же он приблизился к звездному камню и пристально уставился на него. — Эй вы, с факелами… Дайте мне немного света.

Если камень и впрямь до этого шевелился, теперь он застыл совершенно неподвижно, в освещении дымного пламени и под пристальным взглядом жреца. Потянувшись, Тха-Бнар ощупал zvo ладонью; несмотря даже на холодный дождь из глубин камня шло тепло.

— Поднимайте, — велел он юношам. Заметив, что те не спешат повиноваться, он выпрямился во весь рост и угрожающе вскинул унизанную кольцами руку, словно готовясь проклясть их всех.

— Исполняйте мою волю!

Перепуганные молодые люди поспешили убелить себя, что их страх был совершенно беспричинным и рожден усталостью и обманом зрения. Они вновь вскинули шесты на плечи и продолжили путь с горы, вслед за верховным жрецом, который вел их при свете факелов через насквозь промокший лес.

К рассвету Тха-Бнар со своей свитой и жрецами, несущими звездный камень, вернулся в зиккурат, усталый, грязный, но с драгоценной добычей.