Звезда психологии - [2]

Я две недели сам не свой ходил, вертел разные варианты, литературу просматривал. Загвоздка в том, что сигнал может вызвать разные недопустимые изменения в истории. Хроноклазмы. Вы, извините, читали «И грянул гром» Брэдбери? В доисторические времена случайно раздавили бабочку, а когда вернулись — ужас, все изменилось... Что? Диктофон? Пожалуйста, записывайте, мне все равно. Работает? Ну, поехали дальше.

В общем, решил я эту задачку. Прежде всего, сигнал должен дойти до эпохи, откуда стартовал потерпевший хронокрушение. Нужно что-то такое, что уверенно пройдет сквозь века. Мамочка всегда мне говорила, что искусство — вечно. Следовательно, вся надежда на произведения искусства. Скульптура или, что более вероятно, живопись. Висит, скажем, «Богатырская застава» в Третьяковке, и вдруг у Добрыни Никитича появляется современный автомат. Ну, все сразу видят: не мог Васнецов допустить такой анахронизм. Значит, кто-то потерпел аварию в девятнадцатом веке и подает сигнал бедствия. Конечно, автомат — слишком заметно. Ну, какая-то другая деталь, понятная только в двадцать втором веке. Во все времена она никому ничего не говорит, просто деталь интерьера или там одежды. А в двадцать втором веке люди сразу подмечают: так это же лямбда-тестер, придуманный десять лет назад!

Словом, заявляю я мамочке, что намерен приобщиться к искусству и потому нуждаюсь в квалифицированной помощи. Мамочка — в восторге! Действует по своим каналам, появляются классные знатоки живописи разных времен. Начинаем с Москвы, музеи, запасники, частные коллекции... Отработаю я смену, переоденусь, а на проходной меня уже ждет очередной специалист. Ребята смеются: каждый день другая дамочка... Пошли, говорю, со мной, посмотрите. Ну, со мной и ходят — когда пять человек, когда двадцать. В многотиражке статья: «Слесарь Шеремет штурмует вершины культуры». Что поделаешь, штурмую... Итальянский одолел — читаю со словарем. В Италии много альбомов выпускают. Книжки почитываю по истории, чтобы правильно понимать, где реальность, а где хроноклазмы. Москвы и Московской области мне на год хватило. В отпуск еду в Ленинград — так, для разведки. По ходу дела уточняю: вряд ли у кого-нибудь поднимется рука подправлять всемирно известные шедевры. Значит, основное внимание — на картины неизвестных и малоизвестных художников. Временами возникают сомнения: а если на интересующую меня картину нанесен второй слой и расчистка будет осуществлена только лет через сто? Знакомлюсь с реставраторами, вникаю в их работу. Тут вызывают в комитет комсомола, секретарь жмет мне руку и говорит: «Учитывая твою ударную работу и пламенную страсть к искусству, мы тебе организовали путевку, поедешь с группой художников по музеям мира». Да... Только не пришлось мне в тот раз поездить по музеям мира — наступило время идти в армию. Хотели меня в десантники взять, но прадедова лента стучала мне в сердце, и я сказал: «На флот — и точка!» Тихоокеанский флот, ракетные катера... Дело серьезное. Служу как положено. Мамочка шлет мне альбомы. Если увольнение — посещаю местные музеи. Со мной морячки — когда пять, когда двадцать человек. Во флотской газете статья: «Гвардии старший матрос Шеремет и культура». Командир приказывает: «В свободное время, Шеремет, готовьтесь в вуз». Ну, командир — не мамочка. Есть, говорю, готовиться. Хотел командир, чтобы я после службы пошел в высшее военно-морское, но вернулся я на свой «Фрезер». В комитете секретарь мне говорит: «Мы твой портрет не снимали с доски. Красуешься ты у проходной и письма там из части, благодарности. Выдвигаем тебя бригадиром — монтировать новую линию, первую в стране, фирменную. А насчет музеев мира не сомневайся — поедешь...»

Ну, сдаем линию на месяц раньше срока. О качестве не говорю, у меня тяп-ляп не бывает, я как вспомню про потерпевших хронокрушение, меня злость берет на любую халтуру... Премию дали — я слетал на Урал, походил по музеям. Выбирают депутатом в горсовет, потом — на съезд комсомола, поскольку бригада моя становится известной. Вынужден поступить в физтех, на вечернее отделение — ребята на меня смотрят, что тут сделаешь. В секцию бокса хожу, на флоте привык разминаться. Фейнмана прочитал — есть у него интересные мысли. Кое с кем пытался говорить о хрононавтике — с физиками, философами... Не слушают! Ничего, думаю, пробьемся. Линия у меня правильная: надо показать, что был прилет из будущего — был и никаких гвоздей! Тогда уж наука двинет на это направление со всей своей мощью... Побывал в Киеве, потом в Астрахани, отличный там музей...

И тут мне вручают путевку: поезжай, дорогой товарищ, по музеям мира. Ну! Дрезден, Париж, Мадрид и три недели в Италии. В группе художники, есть и мамочкины знакомые — профессора, наперебой мне все объясняют, а я им за переводчика. Конечно, на фоне ученой публики я смотрюсь странно — двести два эс-эм, кулачищи, как арбузы... В одной из итальянских газет статья: «Кто вы, господин Шеремет?» Старший группы собирает пресс-конференцию: задавайте, мол, вопросы господину Шеремету... Ну, спрашивали и по работе, и по живописи, и вообще... Отвечал как надо. Но речь не об этом, поскольку в Венеции нашел я то, что искал. Нашел!