Звезда Полынь - [57]
– Слушай… Глупо, но… ты помнишь стих про бегуна?
– Про бегуна? - обалдело переспросил Журанков.
– Ну да. У меня где-то в мозжечке застряло… еще с тех времен… - Вовка неловко отвел глаза. - Ничего толком не помню. Про бегуна, и все…
Какие-то тяжелые, вихляющиеся жернова медленно провернулись у Журанкова в голове.
– Погоди… - пробормотал он.
– Время от времени всплывает, настойчиво так… Как бы солнце, яркое такое, песчаная дорожка среди высоченной, с меня ростом, травы, я к тебе бегу - а ты мне стих потом читаешь… Про бегуна.
Широкая улыбка проступила на лице Журанкова. Даже не проступила - медленно всплыла откуда-то из невообразимой черной бездны.
– Это мы дачу в Токсове снимали… - проговорил он мечтательно. - В восемьдесят девятом. А озеро помнишь?
Сын помолчал.
– Вроде… - неловко улыбнулся он.
– Ну, тогда… Тогда и я вроде помню.
Журанков запрокинул голову и снова уставился в небо. Он так туда хотел…
Жена хорошо читала стихи, сам-то он всегда стеснялся.
– Вот человек… - начал он. Горло перехватило. Кто бы мог подумать… Про бегуна, да… Он и забыл давным-давно. А теперь вот вспомнилось, будто и не забывал. Он прокашлялся. Сын нетерпеливо смотрел ему в лицо.
– Вот человек, который начал бег
Давно, когда светало во Вселенной.
Не вычислить, какой по счету век
Бежит он вверх и вдаль, к благословенной
И важной цели. Что за торжество
Манит его превозмогать пространство…
А он бежал, размахивая, что было сил, руками, и косолапя, и шлепая сандаликами по крепко сбитому, утоптанному песку, тыкался лицом мне в ноги, обнимал мне колени и победно кричал: “Я бегаю быст-р-ро, как пуля!” Он был горячий, как солнечный зайчик, и от него звонко пахло детством… А кругом жужжали шмели.
– Он был рабом египетских пустынь,
Изгоем смуглым, что задохся в беге,
И умер бы, когда бы не постиг,
Что суть судьбы есть вечный бег к победе.
Все прочее - недвижно и мертво.
А в нем живут азарт и напряженье,
И золотыми мышцами его
Все человечество вершит движенье.
Беги, бегун. Беги, мой брат, мой друг!
Усильем духа ты минуешь финиш -
Но вновь затеешь свой победный круг
И в день грядущий острый профиль двинешь.
Беги, бегун…
Журанков умолк. Несколько мгновений в воздухе, медленно распадаясь, еще жил грохот жуткого, точно египетские пустыни, пространства, разделившего ту дачу в Токсове и этот скверик в Москве - пулеметный грохот трассирующих годов, что очередью пролетели над головами ошеломленно пригнувшихся людей. Потом растаял.
– Спасибо, - тихо сказал Вовка. У него чуть дрожали губы. - Это тот. Хотя… теперь оказалось, что он совсем не про то…
Десять минут назад он сказал, будто не знает, что делать. Вернее, просто плечами пожал. Теперь уже знал. Правда, не стоило говорить об этом вслух.
Надо пойти и всю эту вражью сволочь заложить. И пусть его, Вовку, тоже судят. Пусть тоже сажают - заслужил. Телефоном мужика бил по голове уже сам, никто другой, ни на каких провокаторов не свалишь. Мужик-то хороший, тоже друга спасал, между прочим. Без колебаний под мой ствол полез. И Ярополка только в стену приложил, бережно. Мне про неотложку кричал. А я его… Как подлец. Сзади.
Даже говорить не о чем.
Не сумел Родину спасти, так надо хоть не мешать ее спасать этому… ну, вот этому вот…
Папе.
Когда я к ментам соскочу, а банду заметут, он шпионам приветливо сделает ручкой - и чуки-пуки, все путем.
Маму жалко…
Зато каких шмуздюлей получат от своих заморских хозяев те суки, что все это затеяли!!
– Беги, бегун, - тихонько повторил Вовка.
Часть третья. Покуда кровь не пролилась
Другие: Маленькие гаулейтеры большого зверинца
А когда им стало известно, что свидетель, нежданно-негаданно попавшийся под руку одному из их мальчишек, остался жив, обоих охватила легкая паника - и, покуда они в меру своего разумения анализировали возникшее положение, она лишь усиливалась.
Нет, за себя они, в общем, не опасались. До них было довольно трудно добраться: конспирация плохо-бедно, да соблюдалась, шкуру свою они берегли, она же правильного цвета и запаха, не то что у некоторых. А потом, даже если в фокус внимания милиции попали бы не задиры-исполнители, для тех, кто не махал кулаками, не лупил битами и не посверкивал мужественно ножами на безоружных, оказалось бы почти невозможно подобрать сколько-нибудь серьезную статью. Подумаешь - один писал статьи и доказывал, что Дажбог породил русских на пажитях гималайских еще до оледенения, а другой обучал убойным искусствам, строил в ряды, вколачивал дисциплину и объяснял все это возрождением славянского порядка. В чем, скажите на милость, криминал? Свобода же. Вон в Украине вообще боевому гопаку учат: ведь Рим в древности свою империю потому лишь и создал, что украинцы латинян своевременно насчет гопака просветили, - и при том даже сам Конгресс США зачислил Украину в разряд самых демократичных держав на планете; поди возрази, мент поганый. А то, что России в подобных почестях отказано, вина совершенно даже не русофилов, а, наоборот, поганого Кремля, которому все неймется, все не терпится обратно стать полноценным правительством. Это они оба прекрасно понимали, хотя вслух твердили прямо противоположное: Кремль лежит под Вашингтоном и не рыпается, а вот они - единственные и, пожалуй, последние неподкупные защитники русской независимости и… как ее… идентичности.
Что-то случилось. Не в «королевстве датском», но в благополучной, счастливой Российской конституционной монархии. Что-то случилось — и продолжает случаться. И тогда расследование нелепой, вроде бы немотивированной диверсии на гравилете «Цесаревич» становится лишь первым звеном в целой цепи преступлений. Преступлений таинственных, загадочных.
Книга «Руль истории» представляет собой сборник публицистических статей и эссе известного востоковеда и писателя В. М. Рыбакова, выходивших в последние годы в периодике, в первую очередь — в журнале «Нева». В ряде этих статей результаты культурологических исследований автора в области истории традиционного Китая используются, чтобы под различными углами зрения посмотреть на историю России и на нынешнюю российскую действительность. Этот же исторический опыт осмысляется автором в других статьях как писателем-фантастом, привыкшим смотреть на настоящее из будущего, предвидеть варианты тенденций развития и разделять их на более или менее вероятные.
Произошел ли атомный взрыв? И, если да, то что это — катастрофа на отдельно взятом острове или во всем мире? Что ждет человечество? На эти и другие вопросы ищет ответы ученый Ларсен…Вариант киносценария к/ф «Письма мертвого человека». Опубликован в Альманахе «Киносценарии», 1985, выпуск I.Государственная премия РСФСР 1987 года.
Герой романа — старый большевик, видный государственный деятель, ответственный работник Наркомата по иностранным делам, участвующий в подготовке договора о ненападении между СССР и Германией в 1939 г.
Вячеслав Рыбаков больше знаком читателям как яркий писатель-фантаст, создатель «Очага на башне», «Гравилёта „Цесаревич“» и Хольма ван Зайчика. Однако его публицистика ничуть не менее убедительна, чем проза. «Резьба по идеалу» не просто сборник статей, составленный из работ последних лет, — это цельная книга, выстроенная тематически и интонационно, как единая симфония. Круг затрагиваемых тем чрезвычайно актуален: право на истину, право на самобытность, результаты либерально-гуманистической революции, приведшие к ситуации, где вместо смягчения нравов мы получаем размягчение мозгов, а также ряд других проблем, волнующих неравнодушных современников.
Начало конца. Смерть витает над миром. Одинокий человек с ребенком в умершем мире. Очень сильный и печальный рассказ.
Профессор обрадовался, что стал первым жителем Земли, выбранным для официального контакта с инопланетянином. Житель Марса заранее подготовился к встрече, выучил английский язык, а прибыв в квартиру профессора, сразу огорошил его вопросом: «Где это находится?». Дальнейшие события развивались непредсказуемо и едва не довели семью профессора до инфаркта.
Фрэнсис Легран был знаменитым актёром. За свою жизнь он сыграл множество театральных ролей и умер знаменитым. Последние пять лет жизни он провёл затворником, создавая коллекцию своих портретов, статуй, фотографий, бюстов, эскизов и т. п. — всего набралось 237 штук.Спустя некоторое время после смерти старика в дом, где хранится коллекция и живёт вдова, приезжает сын актёра — неудачник и алкоголик. Пока был жив отец, над сыном всегда висел его авторитет и воля. Жизнь молодого человека не сложилась. Однажды, когда матери не было дома, парень напился в очередной раз и портреты отца заговорили с ним…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Пол прожил с женой долгую счастливую жизнь, но настал день, когда память и разум Гвендолин начали слабеть. Пол готов на все, чтобы вернуть любимую. Рассказ − номинант премии Хьюго за 2006 год.