Звезда по имени Галь. Земляничное окошко - [2]

Многолетнее плодотворное сотрудничество связывало с Норой Галь издательство “Мир”: практически почти все ее переводы впервые увидели свет в серии “Зарубежная фантастика”. Она была не только переводчиком, но и редактором, рецензентом, просто добрым и бескорыстным советчиком. Не щадя времени и глаз, прочитывала десятки книг, которыми ее заваливала редакция, чтобы узнать мнение взыскательного Мастера.

Нора Галь принадлежала к тем переводчикам, усилиями которых хранится чистота русского языка. И здесь нельзя не сказать о том вкладе, который она внесла в теорию художественного перевода и в частности перевода фантастики.

Характерно, что любовь к фантастике “толкнула” в перевод любимого жанра многочисленных и модных в 70–80-е годы “физиков”. Инженеры, программисты, ученые, просто поклонники фантастики пытались переводить ее, не имея профессионального опыта перевода. И для многих из них бесценным подспорьем оказалась книга, в которой Нора Галь собрала свой полувековой опыт работы в литературе: “Слово живое и мертвое. Из опыта переводчика и редактора”. На бесчисленных примерах (в том числе, увы, и из фантастики) она показывала характерные ошибки пишущих, остроумно обыгрывая и систематизируя их, и тут же давала блестящие варианты, как можно выйти из положения даже в очень трудных случаях. Первое издание книги, появившееся в 1972 году, вызвало самые горячие отклики — причем писали не только литераторы, но и врачи, геологи, программисты. Всех задела за живое боль автора за то, что творится с русским языком. А последнее, четвертое издание книги (1987) еще и дополнил раздел, где на ярких примерах анализировался опыт мастеров перевода. Поделилась переводчица и кое-какими секретами из собственной творческой лаборатории. Став событием нашей культурной жизни благодаря точности мысли автора и изяществу ее выражения, книга и по сей день служит настольным пособием для переводчиков всех уровней.

Хочется надеяться, что магия мастерства, с каким сделаны предлагаемые рассказы, доставит удовольствие читателям, а молодого любителя фантастики поведет и дальше, в мир других прекрасных книг, отмеченных именем переводчицы Норы Галь: “Смерть героя” Ричарда Олдингтона, “Корабль дураков” Кэтрин Энн Портер, “Поющие в терновнике” Колин Маккалоу… В ее переводах по-новому зазвучали прославленные пьесы Пристли “Опасный поворот” и “Время и семья Конвей”, трудный и сложный “Посторонний” Альбера Камю. Нора Галь переводила и классику, но предпочитала прозу более современную — Томаса Вулфа и Харпер Ли, Моэма и Сэлинджера…

Более полувека проработала Нора Галь в литературе. Редко кому удается за свой короткий земной срок сделать столько, сколько удалось сделать ей — переводчику, критику, литературоведу, теоретику жанра художественного перевода. И судьба ее завершилась фантастическим подарком — имя ее вписано в небо над нами.

Айзек Азимов

Что если…

Разумеется, Норман и Ливи опаздывали — когда спешишь на поезд, в последнюю минуту непременно что-нибудь да задержит, — и в вагоне почти не осталось свободных мест. Пришлось сесть впереди, так что взгляд упирался в скамью напротив, обращенную спинкой к движению и примыкавшую к стенке вагона. Норман стал закидывать чемодан в сетку, и Ливи досадливо поморщилась.

Если какая-нибудь пара сядет напротив, придется всю дорогу до Нью-Йорка, несколько часов кряду, с глупейшим ощущением неловкости пялить глаза друг на друга, либо — что едва ли приятнее — отгородиться барьерами газетных листов. Но искать по всему поезду, не найдется ли еще где-нибудь свободной скамьи, тоже нет смысла.

Нормана, кажется, все это ничуть не трогало, и Ливи немножко огорчилась. Обычно они на все отзываются одинаково. Именно поэтому, как уверяет Норман, он и по сей день нимало не сомневается, что правильно выбрал себе жену.

“Мы подходим друг другу, Ливи. это главное, — говорит он. — Когда решаешь головоломку и один кусочек в точности подошел к другому, значит он-то здесь и нужен. Никакой другой не подойдет. Ну а мне не подойдет никакая другая женщина”.

А она смеется и отвечает:

“Если бы в тот день ты не сел в трамвай, мы бы, наверное, никогда и не встретились. Что бы ты тогда делал?”

“Остался бы холостяком, разумеется. И потом, не в тот день, так в другой, все равно я бы познакомился с тобой через Жоржетту”.

“Тогда все вышло бы по-другому”.

“Нет, также”.

“Нет, не так. И потом, Жоржетта ни за что бы меня с тобой не познакомила. Она тебя приберегала для себя и уж постаралась бы не обзаводиться соперницей, не тот у нее характер”.

“Что за чепуха”.

И тут Ливи — в который уже раз — спросила:

— Слушай, Норман, а что если бы ты пришел на угол минутой позже и сел бы не в тот трамвай, а в следующий? Как по-твоему, что бы тогда было?

— А что если бы у всех рыб выросли крылья и они улетели бы на высокие горы? Что бы мы тогда ели по пятницам?

Но они тогда все-таки сели в тот самый трамвай, и у рыб не растут крылья, а потому они уже пять лет женаты и по пятницам едят рыбу. И так как они женаты уже целых пять лет, они решили это отпраздновать и едут на неделю в Нью-Йорк.

Тут она вернулась к настоящему: