Звезда Парижа - [17]

И уже громко, она добавила:

— Какой все-таки великолепный наездник!

Эти ее слова услышал тот, кому они были адресованы. Юноша обернулся. Он был в форме морского офицера; его лицо показалось Адель очень приятным — большие темные глаза, твердый, уже не детский, настоящий мужской рот. Лишь черные локоны, длинные, прямые и даже на вид очень мягкие, придавали его облику какую-то детскость.

Улыбаясь, он сказал:

— Специально для вас, мадемуазель, в подарок!

С необыкновенной легкостью проделав ряд сложнейших фортелей и выкрутасов, юноша снова очутился в седле. Адель зааплодировала и неспешно направила своего Турка ближе к новому знакомому.

— Браво, это настоящий подвиг, сударь! Мне еще никогда не дарили ничего более оригинального.

— А я еще никогда не слышал комплиментов от такой красивой женщины, как вы, мадемуазель.

Он сказал это свободно, как опытный мужчина, как бы между делом, улыбаясь и с легкостью сдерживая разгоряченного коня. Взгляд юного незнакомца был ласков, приветлив, но ничуть не робок, и это очень понравилось Адель. Она испытала настоящее недовольство, услышав, что к ним подъезжает герцог Немурский.

— А как вы находите мою посадку, сударь? — спросила она у юного незнакомца.

Он ответил с легким поклоном:

— Я нахожу ее отличной, но не могу удержаться от некоторых замечаний.

— Замечаний?

— Я их сделаю только за тем, чтобы напроситься давать вам уроки.

— Довольно, — весьма грубо вмешался в разговор Филипп.

— Почему довольно? — спросила Адель. — Я еще даже не знаю, с кем говорю, а мне бы очень хотелось это узнать.

Филипп окинул ее подозрительным взором. Юноша переспросил:

— Не знаете? Это необычно. Меня многие знают.

— Только не я. Представьтесь, если вам нетрудно.

— Принц де Жуанвилль, младший брат Филиппа, к вашим услугам, — с улыбкой ответил юноша.

Адель рассмеялась, снова хлопая в ладоши. Теперь ей были ясны недовольные взгляды герцога Немурского, полагавшего, что она заигрывает с его братом нарочно. «А почему бы и нет? — мелькнула у нее шальная мысль. — Мальчик уже почти мужчина, и чем он хуже Фердинанда или Филиппа? Почему бы не заняться им этой зимой, когда он еще чуть-чуть подрастет?» И, не устояв перед желанием позлить герцога Немурского, она с улыбкой спросила, обращаясь к принцу де Жуанвиллю:

— Возможно, наша встреча не так уж случайна, как нам это кажется, мой юный принц?

— Черт побери! — взорвался Филипп, в ярости сжимая поводья своей лошади. — Это уже ни на что не похоже!

— Что такое, Филипп? Не могу поверить — неужели вы будете против, если я возьму несколько уроков верховой езды у вашего брата, это же такая невинная вещь!

Она явно издевалась. Пожалуй, следовало спросить, как она еще не плюнула ему в лицо? На языке у Филиппа вертелись самые злые, резкие, грубые слова, но она, как всегда, угадала минуту и не стала ждать. Поворотив своего Турка, она поскакала в сторону, где, как показалось Филиппу, замаячил стройный силуэт графини де Легон. Жуанвилль и Немур остались одни, глядя друг на друга. Филипп был взбешен; Жуанвилль, улыбаясь и пожимая плечами, отъехал, оставив старшего брата в крайней ярости.

Адель и графиня де Легон расцеловались, как давние подруги. Обеих женщин как-то странно влекло друг к другу, и, хотя это влечение еще ни во что определенное не вылилось, каждая это чувствовала. Беттина восхищалась цветом лица Адель, фигурой, восхитительными зелеными глазами; мадемуазель Эрио была странно очарована взглядом графини, ярко-синим, пристальным и томно-хищным.

— Что слышно в Париже? — спросила Адель, заставляя сердце биться спокойнее.

— Что? — Голос Беттины был тих и вкрадчив. — Все те же сплетни о вашей красоте и ваших успехах.

— Моей красоте? Можно поверить! Наверное, говорят: «Подумайте только, как отплясывала эта шлюха Эрио на приеме у Немура!» Я знаю, какие выражения используют, когда говорят обо мне.

— Возможно, но ведь это мало что меняет. Все признают вашу красоту.

Адель закончила:

— И добавляют, что единственной соперницей Адель может быть только Беттина! Однако кому придет в голову и сравнивать? Беттина — знатная замужняя дама, а кто такая Адель? Какой странной, вероятно, кажется их дружба!

— У вас сегодня приступ самоуничижения, моя дорогая, — заметила графиня де Легон усмехаясь. — Я, впрочем, достаточно умна, чтобы не верить ни одному вашему слову.

— А достаточно ли вы осторожны?

— Что вы имеете в виду?

— Вас будут презирать за то, что вы дружите со мной. Быть рядом с Адель — это привилегия мужчин.

Графиня расхохоталась, расправляя изящную сиреневую перчатку на руке.

— Мне все равно, что обо мне скажут. Я родилась с безумием в крови, и когда я чего-то хочу, меня не удержат пересуды старых сплетниц.

Адель в глубине души не чувствовала доверия к этой ослепительной женщине. В душе жила какая-то уверенность в том, что когда-нибудь они столкнутся на узкой дорожке, и тогда кому-то придется уступить. Но сейчас разговор с графиней казался глотком свежего воздуха. Беттина зажигала в Адель задор, желание соперничать.

— Фердинанд приехал с вами? — спросила Адель.

— Да.

— Ну, и как? Достаточно ли он ходил в школу графини де Легон?