Звезда Пандоры - [339]

«Черт. Далекий космос? Кто имеет представление о далеком космосе?»

* * *

Накануне вечером на Высоком Ангеле был праздник: из очередного полета вернулся «Святой Асаф», и капитан Макклейн Гилберт доложил, что никаких признаков червоточин праймов обнаружено не было. Затем он вместе с адми­ралом Каймом и капитаном Оскаром Монро отправился наблюдать за стартом «Неустрашимого». Этот военный корабль разительно отличался от «Второго шанса» и других разведчиков: он был заключен в трехсотметровый корпус каплевидной формы с восемью плоскими радиаторами на корме, выполнявшими дополнительные аэродинамические функции. Экипаж из тридцати человек обслуживал четыре гипердвигателя, позволявшие развивать скорость в один световой год в час. Защиту обеспечивали семь уровней силового поля и корпус со сверхпрочными молекулярными связями. Каждая из пятидесяти ракет «Неустрашимого» несла по пятнадцать независимых боеголовок с зарядом в сто мегатонн, способных отклонять энергетические потоки; кроме того, на корабле имелось тридцать лучевых орудий. Для питания энергией гипердвигателей и оружия на «Неустрашимый» было установлено пятнадцать сверхмощных нуль-батарей. Керенск, снабжавший энергией весь разведочный флот, уже не мог справиться с зарядкой таких устройств, и ККТ пришлось тянуть сверхпроводящие линии с другой планеты. Потребность в новых генераторах вызвала повышение цен акций энергетических компаний по всему Содружеству, в то время как их владельцы сражались за право снабжать строящийся флот гигаваттами электричества.

Точно по расписанию на корме «Неустрашимого» вспыхнули голубые ионные огни, и корабль плавно отошел от сборочной платформы. Он обогнул Высокий Ангел по плавной дуге, давая возможность людям в прозрачных куполах оценить его размеры и форму, затем прошел мимо Икаланайз, включил гиперд­вигатель и исчез в фиолетовой вспышке.

— Три судна построено, еще десять официально утверждены, — сообщил Уилсон, провожая взглядом корабль, проходивший над Бабийанским Атоллом. — Следующим выйдет «Защитник». Если хочешь, он будет твоим, — добавил он, повернувшись к Оскару.

— Очень хочу. Правда.

Мак радостно рассмеялся и поздравил старого друга. А потом они вдвоем отправились в город на Бабийанском Атолле, чтобы отметить успешное возвращение и новое назначение.

Экспресс нырнул в яркий лимонно-желтый солнечный свет, мгновенно заполнивший вагон первого класса, и Оскар с жалобным стоном потянулся за темными очками.

— Где же вы закончили праздновать прошлой ночью? — спросила его сидящая напротив Антония Кларк.

— Представления не имею, — буркнул Оскар. — Там вроде был какой-то оркестр. Или джаз-банд?

Он взял чашку с черным кофе, поданную стюардом, ощутил яростное бурление в желудке и поспешно поставил ее на столик.

Антония рассмеялась. Ей уже как-то пришлось ухаживать за ним в челноке на протяжении всего полета в режиме невесомости от Высокого Ангела до станции на Керенске. Сохранить форму Оскара в чистоте тогда стоило немалых трудов, и еще больше досаждали жалобы попутчиков.

— Ты подготовил свое сегодняшнее выступление? — спросила она.

— Отстань.

— Хочешь еще один бодрящий укол?

— Послушай! Просто заткнись… Да, пожалуйста.

Она усмехнулась и достала упаковку шприцов. Выбрав один, Антония приставила его к шее Оскара. Мембрана на конце шприца с тихим шипением разошлась, пропуская лекарство в кровь.

— На этом всё. В ближайшие шесть часов больше ни одного укола.

Оскар осторожно прижал пальцы к вспотевшему лбу, прислушиваясь, утихла ли боль.

— Это печатают на инструкциях ради спокойствия законников. Можно превысить дозу в два раза, и ничего не случится.

— Вечный оптимист. Как ты себя чувствуешь?

— Похоже, укол помог.

— Отлично.

Экспресс прошел еще сквозь один переход, и свет солнца стал пронзительно белым.

Антония выглянула в окно:

— Прибыли. Станция Нью-Коста. Выходим.

Антония поднялась. Оскар бросил тоскливый взгляд на чашку с кофе, но отпить не рискнул.

На платформе их встречал управляющий клиникой. Он усадил их в свою машину и вывел ее на 37-е шоссе.

— Ехать всего десять минут, — сказал управляющий. — Мы попали между часами пик, так что пробок нет.

Отель «Надсис» располагался чуть в стороне от шоссе. Это было двадцатиэтажное Х-образное здание с пятью конференц-залами. В аудиторию «Битам», где была намечена церемония возвращения, набилось больше тысячи репортеров. Под оглушительные аплодисменты почетные гости вместе с приглашенными важными персонами прошли к сцене. Дадли Боуз, возродившийся в теле долговязого подростка с ершиком рыжеватых волос, не признающих расчески, сменил хмурую мину на развязную ухмылку и демонстрировал собравшимся поднятые вверх большие пальцы, как всегда делал на публичных выступлениях еще до полета. Эммануэль Вербеке поразила своим видом всех, кто позаботился разыскать изображения ее прежнего облика. На «Втором шансе» это была серьезная и до занудности сосредоточенная на работе особа, не заботившаяся о своей внешности. Сегодня ее с трудом можно было отличить от любой другой восемнадцатилетней девицы первой жизни. Для церемонии она выбрала пурпурное платье на бретелях, открывавшее длинные ноги, доведенные физиотерапевтами клиники до идеального состояния. Темные волосы, еще короткие, несмотря на фазу ускоренного роста, были уложены в кокетливые кудряшки, подчеркивавшие юный облик. Ликующая улыбка и постоянное жеманное хихиканье свидетельствовали о редком случае, когда человек с легкостью пере­носил процесс оживления.