Звезда надежды - [25]

Керис сглотнула. Кривые пальцы, изуродованное лицо… Судьба словно предостерегала ее: может быть, тот бродяга был послан ей как знак — не следует преступать Закон?

«Что за чепуха! Это просто совпадение, и ничего больше», — пристыдила себя девушка. Вслух она с уверенностью сказала:

— Фирл погонится за мной, чтобы отобрать деньги.

— Если он не поймает тебя, пока ты не доберешься до Неустойчивости, ты будешь в безопасности. Поверь, он не рискнет выехать за пределы цепи часовен кинезиса. Он никогда не скрывал, как сильно боится Неустойчивости. Да и не думаю я, что он донесет на тебя в церковный суд или Защитникам. Он же тебе брат.

— Матушка…

— Пожалуйста, Кери, пожалуйста, — тогда я смогу умереть спокойно. Дитя, ты всегда была упорной, всегда отстаивала свое мнение, спорила и брыкалась, — но сейчас не время для упрямства. Я прошу сделать это для меня. Понимаешь? Для меня.

— Я даже незнакома с дядей Ферграндом и…

— Я и сама не видела его двадцать лет. Да, я понимаю тебя, но он всегда был добрым человеком. А твой отец иногда виделся с ним в Салиенте. Прошлой осенью Фергранд был жив и в добром здравии. Я уверена, он даст тебе приют и поможет найти мужа.

Керис собралась было возразить: и почему это все считают, что ей так уж необходим муж, но вовремя одумалась. Шейли нужно было успокоить, а не огорчить еще больше.

Шейли заговорила снова:

— Фирл завтра утром отправится в обитель Посвященного Беогора вместе с Харином в его тележке — договариваться о покупке меда или пива. Они не вернутся до темноты, а ты и уедешь, пока Фирл в отсутствии.

Керис была в ужасе.

— Не могу я сделать такого! По крайней мере до… — Она покраснела, сообразив, о чем чуть не сказала. Шейли слабо улыбнулась дочери.

— До того, как я умру? Кери, дорогая моя, если ты уедешь, я умру спокойно. Пожалуйста, милая, сделай так, как я прошу. Хоть сейчас не спорь со мной.

Шейли. искушала дочь, предлагая ей выход, и у девушки не было сил противиться. Она начала тихо плакать, зная, что прощается с матерью, прощается со своим детством и невинностью. Страх перед неизбежной потерей мешался с опасениями за будущее, с виноватым пониманием того, что ей предстоит сбежать, когда мать еще жива, оставить ее умирать в одиночестве. Шейли сейчас отчаянно нуждалась в дочери, но не меньше нуждалась в том, чтобы не беспокоиться о ее будущем.

— Так ты уедешь? — спросила больная.

Керис беспомощно кивнула. Она говорила себе, что делает это ради матери, но понимала, что сама заинтересована не меньше. Девушка стыдилась решения, продиктованного эгоизмом, и знала, что будет стыдиться всю жизнь, — и все же это был выход, отказаться от такой возможности она не могла. Просто не могла.

В тот день, пока Фирла не было дома, она уложила свои вещи во вьюки, а потом всю ночь просидела у постели матери. Шейли держала руку дочери в своих.

Наутро Керис уехала. Она не оглядывалась, да ничего бы не увидела, если бы и оглянулась: глаза ее были полны слез.

ГЛАВА 5

И тяжким было наказание, которое обрушилось на мир из-за тех немногих, что встали на путь греха. Спрашивали люди в отчаянии: «Что положит предел бесчинствам Владыки Карасмы, когда леу даст ему силу, а Приспешники будут выполнять его волю? Не захватит ли он все земли, что были когда-то маркграфством?» Добродетельный видел, что земли его, оскверненные леу, меняют границы, как берег, обновляющийся с каждым приливом, а скот становится как дикие звери в лесу. Но сказал он: «Не страшитесь, не предавайтесь Разрушителю, дабы не погубил он души ваши навечно. Воспряньте духом, ибо даровал вам Создатель Закон, и будет он вам защитой».

Книга Разрушения, II: 6: 1—7

Керис не повезло: только успела она выехать из Кибблберри, как ей в попутчики навязался церковник. Девушке это было неприятно: она рассчитывала до границы избежать общества. Шейли Кейлен была еще жива, но ее дочь надеялась пережить свое горе в одиночестве. Ей нужно было время, чтобы примириться со своей виной, однако такой возможности Керис не получила.

Краснолицый церковник в своих ярких шелках сидел у дороги, обмахиваясь веером. Увидев проезжающую мимо девушку, он вскочил и замахал своей усыпанной драгоценными камнями мухобойкой, так что колокольчики на его столе зазвенели, требуя, чтобы Керис остановилась. Послушная (на этот раз) правилу, требующему подчиняться представителю церкви, Керис натянула поводья и ждала, стараясь не выдать своего раздражения, пока тот садился на пони — малорослый толстячок не нуждался в более крупной лошади, — привязывал к луке седла повод вьючного мула и выезжал на дорогу.

— Ах, девонька, — сказал он с певучим выговором Восьмого Постоянства, — как я рад, что нашел попутчицу! Я ехал вместе с несколькими наставницами до обители Посвященного Марледа — эти замечательные благочестивые женщины собирались пожить там в уединении, — но не нашел никого, с кем мне было бы по пути дальше. А ведь Портрон Биттл, законник и член ордена Посвященного Ладмы — это я, — не такой человек, чтобы получать удовольствие от одиночества.

— Тогда тебе не следовало посвящать себя служению церкви, наставник, — сказала Керис прежде, чем успела прикусить язычок. «Надо же, — думала она, — из всех возможных попутчиков мне выпал законник, чей долг — охранять Порядок и требовать соблюдения Закона! Не с таким человеком хотела бы я путешествовать».