Интересно, интересно…
— А что с Дэном? — медленно спросил Уэйд.
Тишина.
— Ты же знаешь, что с ним произошло.
Уэйд знал. Он знал, что бывает с преступником в ацтекском обществе. Он видел это четче, чем комнату, в которой находился…
Темный камень на самой вершине пирамиды, окутанной сумерками…
Жрецы в черном.
Острый, как бритва, нож из обсидиана.
Сердце, сочащееся кровью, поднятое навстречу встающему солнцу…
— Это было необходимо, Уэйд, — сказал Шамиссо. — Постарайся не думать об этом.
— Да. Я постараюсь, Хэнк.
Дни были очень, очень длинными.
Уэйд вышел из госпиталя только в августе.
В тот же день он прилетел в Канаду, где высокие сосны по-прежнему зеленели на фоне мягких пастельных красок осени. На этот раз он посадил вертолет на середине изумрудного озера и медленно подвел машину к дощатой пристани. Затем подошел к бревенчатой хижине и постучал в дверь.
Херб Карпентер растворил дверь, приветливо улыбаясь.
— Дэн мертв, Херб. Примешь ли ты меня теперь?
Карпентер не колебался.
— Конечно. Входи. Мы получили письмо от Шамиссо — да заходи же, Фэй приготовила кофе, если только ты не хочешь чего-нибудь более крепкого.
— Кофе — это отлично!
Уэйд ощущал дом как живое существо. В камине весело пылали дрова, и опрятная, полная книг гостиная была напоена сонной теплотой.
Теплота.
У Херба и Фэй были теплые сердца — теплые, потому что они обрели покой и умели петь.
Уэйд протянул к ним руки, благодарный за то, что они были готовы поделиться своим счастьем. Он никогда еще не был таким счастливым; большинству людей неведомо это чувство.
Дэн Хьюз узнал, что такое счастье, но это длилось недолго.
Ночью Уэйд вышел из дома и подошел к каменистому берегу озера. Волны тихо бились у его ног, и пар от его дыхания клубился в ледяном свете звезд. Он всматривался в ночь, и ему казалось, что она полна неясных очертаний.
Тени.
Миллионы культур, миллионы образов жизни. Ацтеки, банту, полинезийцы, австралийцы, апаши, тасманцы.
Все они затоптаны, стерты в пыль столетий, чтобы эта цивилизация могла существовать…
Тени. Только тени.
Его народ дотянулся до других миров солнечной системы, и эти тусклые планеты принадлежат людям. А теперь — Уэйд это знал — на чертежных столах рождались, подобно мечте, новые космические корабли — как в свое время были мечтами все великие приключения.
Как далеко, как далеко мы должны зайти, чтобы дать ответ на вопрос, какой ценой мы стали такими?
Над тишиной озера разнесся жуткий смех полярной гагары.
Херб вышел из дома и опустился на камень рядом с ним.
— Странно, — сказал он, попыхивая трубкой, — странно думать, что все это могло погибнуть из-за одного человека одного человека, который искал чего-то, но так и не мог найти в нашем мире.
Уэйд швырнул плоский голыш, так что тот запрыгал по темной воде.
— Старине Дэну тоже нравилось у меня, — сказал Херб.
Уэйд кивнул.
Они молча сидели, погруженные в свои мысли.
Вспоминая, удивляясь.
И находя в себе силы надеяться.
Два человека сидели на камнях под сверкающими звездами…
