Звезда над морем - [14]

— Подожди, — прервал его Берманд. — У меня дело к одному из них.

Он пришпорил лошадь и поскакал прочь.

Классик внимательно смотрел ему вслед. Батав подъехал к колонне плененных римлян. Хвост этой печальной процессии как раз поравнялся с ними. Он заставил лошадь идти медленнее, чтобы двигаться рядом, наверное, с единственным из воинов, кто шел прямо и гордо. Человек этот был в чистой тоге, укрывающей его исхудавшее тело, и как будто не замечал непрактичности такой одежды. Берманд наклонился и заговорил с ним.

— Что ему взбрело в голову? — пробормотал Классик, но сразу же опомнился и взглянул на Эверарда. Должно быть, вспомнил, что незнакомец может услышать лишнее. Трения между союзниками не должны выставляться на обозрение посторонним.

«Мне надо отвлечь его, иначе он прогонит меня», — решил патрульный, и произнес вслух:

— Империя галлов, вы сказали? Вы имеете ее в виду как часть Римской империи?

Он уже знал ответ.

— Это независимое государство всех населяющих Галлию народов. Я провозгласил его. Я его император.

Эверард притворился ошеломленным.

— Прошу прощения, сир! Я не слышал об этом, поскольку прибыл сюда совсем недавно.

Классик язвительно ухмыльнулся. И в этой ухмылке было не только тщеславие.

— Империя как таковая создана только-только. Пройдет еще немало времени, прежде чем я смогу править не из седла, а с трона.

Разговорить его большого труда не составило. Грубый и в общем-то не пользующийся влиянием, этот гот тем не менее представлял собой довольно колоритную фигуру. С ним стоило поговорить: он немало повидал и его трудно было чем-то удивить.

Планы Классика удивляли глубиной и вовсе не казались безумными. Он хотел отделить Галлию от Рима и тем самым отрезать от Империи Британию. С немногочисленными гарнизонами, с норовистым и обидчивым населением остров просто свалился бы ему в руки.

Эверард знал, что Классик сильно недооценивает мощь и целеустремленность Рима. Но это естественная ошибка. Он не знал, что гражданские войны закончились, а Веспасиан будет продолжать править уверенно и со знанием дела.

— Нам нужны союзники, — признал Классик. — Но Цивилис колеблется… — Он сомкнул губы, опять сообразив, что сказал слишком много, затем спросил в упор: — Каковы твои намерения, Эверард?

— Я просто путешественник, сир, — уверил его патрульный. — «Выбери верный тон, не просительный и не наглый».

— Вы оказали мне честь, поделившись своими планами. Перспективы торговли…

Классик нетерпеливо отмахнулся и отвел взгляд. На его лице появилось жесткое выражение. «Он раздумывает, и видимо, близок к решению, над которым, должно быть, размышлял раньше. Могу предположить какое». По спине Эверарда пробежал холодок.

Берманд закончил свой короткий разговор с римлянином, затем отдал приказ стражнику отвести пленника в грубую мазанку из тех, что германцы построили для себя на время осады. Потом, подъехав к небольшой группе шумных подростков, гарцевавших неподалеку на лошадях, он обратился к самому маленькому и шустрому среди них. Парень послушно кивнул и поспешил к убогим укрытиям, обогнав римлянина и стражника.

Германцы еще оставались там, чтобы присматривать за гражданским населением крепости, и у них было несколько лишних лошадей, припасы и снаряжение, которые Берманд мог потребовать для своих нужд.

— В чем дело? — резко спросил Классик, когда он присоединился к ним.

— Их легат, как я и думал, — ответил Берманд. — Я решил, что надо отвезти его к Веледе. Гутлаф, мой самый быстрый всадник, поехал вперед предупредить ее.

— Зачем?

— Я слышу, люди ропщут. Дома народ тоже недоволен. Да, у нас были победы, но нам пришлось пережить и горечь поражений, а война все тянется. Под Асцибургием[16], и это не секрет, мы потеряли цвет нашей армии, и я сам пострадал так, что несколько дней не мог даже двигаться. Чтобы одолеть противника, нужны свежие силы. Люди говорят, сейчас самое подходящее время устроить кровавый пир для богов. А тут целое стадо врагов попало в наши руки. Надо, мол, зарезать их и принести в жертву богам, тогда мы одержим победу.

Эверард услышал вздох наверху.

— Если того хотят твои подчиненные, то так и сделай. — Классик произнес это почти спокойно, хотя именно римляне пытались отучить галлов от человеческих жертвоприношений.

Берманд уставился на него единственным глазом.

— Что? Этих осажденных, сдавшихся тебе под честное слово?

Очевидно было, что ему не нравится эта идея и смирился он с ней только по необходимости. Классик пожал плечами.

— Они бесполезны, пока их не откормишь, да и потом им доверия не будет. Убей их, если захочешь.

Берманд весь сжался.

— Я не хочу. Такая резня спровоцирует римлян на более активные действия. Глупо. — Он помолчал. — Но какую-то уступку сделать нужно. Я пошлю к Веледе этого сановника. Пусть поступает с ним как хочет и убеждает людей в правильности своего решения.

— Воля твоя. Ну, а у меня свои дела. Прощай.

Классик пришпорил коня и галопом поскакал в южном направлении. Он быстро миновал повозки и колонну пленников, становясь все меньше и меньше, и пропал из виду, где дорога сворачивала за стену густого леса.

Эверард знал, что там стояла лагерем большая часть германцев. Некоторые лишь недавно присоединились к войску Берманда, другие находились под стенами Кастра Ветера в течение нескольких месяцев, и им до смерти надоели заросшие грязью мазанки. Лес, хоть и без листьев, все же защищал от ветров, он был живой и чистый, как в родных краях, а ветер в вершинах деревьев разговаривал на языке таинственных богов. Эверард усилием воли унял дрожь.