Звезда моря - [17]

— Что это за повторно-траурный?

— Это когда ты хочешь показать возлюбленному, что он уже не так любим, как раньше.

— О!

— А вот это веер, которым ты делаешь джентльмену знак, что принимаешь его ухаживания. Ты просто должна помахать этим красным кружевным веером у его носа, и он все поймет.

— Но не проще ли сказать ему об этом, ма?

— Но это скомпрометирует тебя, девочка! За тебя должен говорить твой веер.

— Как удобно, — Анна улыбнулась, чтобы скрыть насмешку в своем голосе.

— Да, очень. И, кстати, дочь, я уже говорила тебе, чтобы ты не звала меня «ма», а отца — «па». Это грубо и невежливо. Так называют женщин-негритянок, вскармливающих младенцев своей грудью. Я твоя мать, а папа — отец, и нам хотелось бы слышать только такое обращение, независимо от того, в компании мы или одни.

Мэри продолжала просвещать ее. На кровати были разложены пуховые муфты и палантины; карманные книжечки в сафьяновых переплетах, обрамленные серебром; корсетные крючки; различные пузыречки с гравированными подставочками; расписные табакерки — не для нее, а для того, чтобы она могла предложить их джентльмену; корзина с принадлежностями для шитья. Количество всех этих вещей поражало.

Мэри закрепила корсетный крючок на крае корсажа Анны. Фалли просияла от удовольствия, что ее подопечная так преобразилась в этом наряде. На крючок, который был достаточно большим, чтобы поймать на него карпа, мать повесила маленькую коробочку, небольшой несессер, корзину для рукоделия и несессер побольше. Она положила в коробочку бутылочку душистых солей, зубочистки и шелковый носовой платок. В корзинку для рукоделия — пару маленьких ножниц, наперсток и набор игл.

— И все это я должна тащить, да еще чтобы они болтались на моей груди, как якори?

— Каждая воспитанная леди должна, девочка моя.

— Тогда я не понимаю, как они вообще могут ровно стоять. Карманы гораздо удобнее. Фалли закатила глаза.

— Возможно, — невозмутимо ответила Мэри, — но мы говорим не об удобстве, а о моде. А теперь — предметы туалета.

На столе стояли заморские ароматизированные воды, пудра, румяна, губная помада, живая вода и средство для чистки зубов, вода от загара, миндальный крем для лица и лаванда для устранения запаха пота, который Анна начала чувствовать после бега. Девочка гадала: то ли продолжительная болезнь, то ли потеря ребенка заставили ее мать так ненавидеть свое тело, лишили ее осанки. Какая еще может существовать причина, чтобы женщина была так скована?

— Я оставлю тебя Анна, чтобы ты могла сама все здесь осмотреть. Если возникнут вопросы, Фулборн поможет тебе.

— Хорошо, мама. — Анна наблюдала, как она плавной походкой покидает комнату, шелестя юбками.

Девочка упала на мягкую кровать, корсет врезался ей в живот.

— Фалли, сними с меня эти оковы. Я не могу вздохнуть и уже промокла до костей в этом проклятом панцире.

— К этому придется привыкать, девочка. У тебя скоро начнутся месячные. Твоя талия уже слишком велика для этого корсета.

— Или мой корсет слишком мал для моей талии. Фалли, как дамы гуляют, бегают, даже просто разговаривают при такой пытке?

— В основном, они предпочитают делать это медленно или не делать совсем. Дыши грудью, а не животом, как старуха в жаркий день. Ты привыкнешь!

— А если нет? Если я при каждом шаге буду опрокидываться килем вверх?

— Нет. Ты должна будешь использовать ароматические соли, чтобы благоухать. Помни, однажды ты понравишься какому-нибудь мужчине, выйдешь замуж и тогда можешь делать все, что тебе будет угодно.

Анну мало успокоили слова Фулборн, потому что, как она понимала, ни одна женщина не делает того, что ей угодно, несмотря на ее красоту, ум и состояние.

Дебют Анны в качестве леди был непродолжительным, и она постепенно возвратилась к своим старым привычкам. Просто теперь она тщательнее скрывала это от родителей. В Белфилде были важные гости, и Кормак думал, как приумножить свое состояние.

В Чарльзтауне, как и в других портах колонии пиратов принимали в лучших домах. Их называли каперами, чтобы не смущать их клиентов. Как деловые партнеры купцов, они наполняли сундуки города испанскими золотыми монетами, серебром, долларами и кронами, а также привозили со всего света свою добычу. Они атаковывали испанские корабли, которые конкурировали с флотом колоний и продавали награбленное дешевле, чем такие же товары из Англии. Более шестидесяти кораблей ежегодно приходило с родины, и еще восемьдесят судов курсировали между Карибским морем и северными колониями. Только одному Чарльзтауну требовалось более тысячи рабов ежегодно, а товарооборот с Англией составлял более ста шестидесяти фунтов стерлингов в год. Пираты были необходимы для экономики колонии.

Англия душила колонии налогом, таким же образом, как она сдерживала торговлю Ирландии. По новым законам, все товары, предназначенные для колоний, вначале отправляли в метрополию, облагали налогом, а затем перевозили на кораблях в Новый Свет.

Купцы, плантаторы и аристократы верные короне ворчали тайно по поводу цены их преданности.

Анна слушала тираду отца о «родном правительстве» и «ненасытных вигах» и осматривала комнату, подсчитывая, что было куплено у «братьев». Ром на столе, бархат, из которого было сшито платье матери, кружевной воротничок, замечательное охотничье оружие, вино в погребе, свечи и канделябры, драгоценности, специи, даже сам стол — все было куплено у пиратов по цене, которую те сами устанавливали.