Звезда моря - [104]

Джек вышел на носовую часть судна, и Анна протянула ему подзорную трубу.

— Веди корабль, капитан, — рассеянно сказала она, — судно купца хорошо нагружено.

Он вырвал подзорную трубу из ее рук и какое-то время рассматривал корабль на горизонте, затем перевел взгляд на спрятавшуюся внизу команду.

— Мы возьмем корабль, — он стукнул подзорной трубой по бедру. Никто не улыбался, у каждого теперь была своя роль.

Они были уже на достаточно близком расстоянии, когда рассмотрели флаги и опознали судно.

***

— «Благоразумная Танна» из Бостона, хозяин Израел Бемис! — прокричал им шкипер. 

— А вы из какого порта? — спросил он и поднял английский флаг.

— С моря! — прорычал Джек. Анна видела, что Фезерстон дал сигнал, и из огромного бака на корабль посыпались пушечные ядра, а потом через пробоины в нос корабля хлынула вода.

Анна видела, как Мэри подняла на мачте черный флаг и подала сигнал команде. Все сразу же собрались и, крича, как демоны, размахивали своим оружием. Анна поспешила к ним. Быстрым маневром Фезерстон развернул «Куин» по ветру и пошел рядом с «купцом». Крюки, как стрелы, впились в такелаж «купца», и теперь они шли почти вплотную.

Это была быстрая, суровая битва. Все кончилось через несколько минут. Оружие рассекало воздух, и Билли, пошатнувшись, упал, его — череп был раскроен саблей… В этот момент Анна выхватила нож и вонзила его в грудь моряка. Нож вошел в тело мягко, но она боялась, что получит ответный удар саблей. Вместо того, чтобы отступить, она прыгнула ему на грудь. К счастью, он был маленького роста, и она держала его до тех пор, пока в его легкие не попала кровь, и не закатились глаза. Удивляясь собственному бесстрашию, она вытащила из тела мужчины нож, обтерла лезвие и приготовилась к встрече с другим врагом. Но ее остановил сигнал отбоя.

Израел Бемис, с рассеченной щекой, был сброшен с палубы «Танны» в баркас, вместе с большинством его команды. Анна посмотрела на лежащее у ее ног тело Билли. Его глаза смотрели прямо, на нее, безжизненные, тусклые, но удивительно спокойные. Анна почувствовала, что сейчас разрыдается, но как-то сдержалась. Она подняла голову и увидела на палубе Джека, который стоял без капитанской одежды и громко приветствовал команду. Вдруг она почувствовала себя старой и измученной. Рука ее по сравнению с рукой Билли была иссохшей и огрубевшей. Потом она очистила саблю, перед тем, как убрать ее. Кровь, стекающая по блестящему острию, напомнила ей, как стекает по ножу соус во время еды. И она провела по металлу языком. Она почувствовала резкую тошноту и отвращение от того, что ей приходится убивать.

На следующий день тело Билли и еще двоих погибших приняло море. Джек, следуя вечным морским традициям, распродал с аукциона все вещи погибших. Анна купила все, принадлежавшее Билли. Его рубашки не подошли ей, так как она была шире его в плечах. Но его флейта из слоновой кости была спрятана в ее личный тайник: флейта будет напоминать его голубые глаза и широкую улыбку.

Той ночью Анна шила, а Мэри чистила свои пистолеты. У нее их была целая коллекция, она промазывала их маслом с такой тщательностью, как любая благородная дама расчесывала и укладывала бы свои волосы. Том и Мэри считались супружеской четой: они рано уходили в каюту, были вместе целыми днями, следили друг за другом в битве… Мэри никогда не уклонялась ни от работы, ни от сражений, а Том никогда не освобождал ее от этого. Анна считала, что это — странное ухаживание, но ничего не говорила.

Сейчас она заметила довольное лицо Мэри и сказала:

— Знаешь, я по-своему тебе завидую.

Мэри удивленно посмотрела на нее:

— Да, и почему же?

Анна склонила голову над шитьем.

— Дважды в твоей жизни была любовь. Однажды во Фландрии, и теперь — в море, — она откусила нить, — некоторые женщины не знают, что такое любовь.

Мэри улыбнулась:

— Тебя вряд ли можно причислить к таким. У тебя, конечно же, не было недостатка в любви.

— У меня никогда не было недостатка в мужчинах, — поправила ее Анна, — но любовь — это другое. Мне не встречался человек, который по-настоящему знал бы и любил меня. Ближе всех был Джек, — она снова опустила голову, — а теперь и его нет.

Мэри пожала плечами.

— Я бы не стала тратить слезы на такого, как он. Я всегда удивлялась, что ты в нем нашла? Он родился пьяницей.

Анна выпрямилась, но затем грустно произнесла.

— Он не всегда был таким. Я не знаю, почему он изменился. Это не просто из-за травки и рома. Кажется, он заполняет пустоту, которая находится внутри него. Он никогда не был слишком сильным, как это казалось.

Мэри усмехнулась; у нее не было настроения делить с Анной тоску.

— Ты сожалеешь о своей жизни? — она окинула взглядом просторную каюту, жестом указала на прекрасное белье и постель. — Разве не этого ты всегда хотела?

— Ах, — Анна кивнула, — нет, я ни о чем не жалею, но, — в ее глазах промелькнула печаль, — впервые в жизни я… боюсь, боюсь не знаю, чего.

Мэри улыбнулась:

— Мы все боимся. Но я всегда заставляю себя делать то, чего боюсь больше всего. Страх нужно хватать за загривок и объявлять себя его хозяином. Тогда я чувствую, что живу.

Анна продолжала шить, но мысли в ее голове путались. Должны быть другие способы, чтобы чувствовать себя живой, а не только укрощать страх и рисковать жизнью каждый день. Она обречена любить человека, который недостоин ее? Всегда ли ее будут одолевать чувства? А потом, когда они остынут, она останется вялой и безжизненной? Она привыкла к опасностям и драмам так же, как Джек к рому. Анна взглянула на Мэри. Казалось, подруга так уверена в себе. Познает ли она сама когда-нибудь такую удовлетворенность, искреннюю веру в любовь, от которой сияло лицо Мэри? Она бессильно отложила шитье в сторону и пошла на палубу.