Звезда бессмертия - [63]

— Я понимаю, — улыбнулся офицер. — Вы до мозга костей романтик, безнадежно влюбленный в свои паруса, и вас тут не переубедишь. Но давайте отбросим на минуту личное — влюбленность, эксцентричность, романтизм, индивидуальные наклонности, пусть даже самые утонченные. Давайте позовем на помощь логику и, учтя фактор технического и научного прогресса, беспристрастно и не кривя душой ответим все же на заданный раньше вопрос — нужно ли в наши дни быть “моряком вдвойне”, нужно ли учиться риску, готовить себя к несуществующим теперь на флоте трудностям?

— Не думаю, что романтизм — порок, который следует немедленно искоренять, — пристально вглядываясь в надвигающуюся громаду “Друга”, спокойно ответил Аксенов. — Это во-первых. Что же касается трудностей службы на флоте, то они есть и теперь и будут, несомненно, еще очень долго. И создаем их не мы. Не помогает избавиться от них даже самая современная предупреждающая, -сделал он ударение на слове, служба погоды. Уклониться от неожиданного шторма, урагана, тайфуна, обойти их стороной пока порой бывает невозможно. А раз так — моряк должен постоянно быть в своей высшей физической и нравственной форме. Как хирург, как проходчик в особо опасном забое, как летчик-испытатель, как космонавт. От его знаний и умения, от навыков и сноровки зависит безопасность грузов, пассажиров, всего корабля. Вот почему он должен обладать недюжинными мужеством и отвагой, физической силой и ловкостью, помноженными на знания, опыт и железную волю, то есть быть моряком вдвойне.

Я, можно сказать, моряк от рождения. Помню, как двенадцатилетнего меня отливом унесло на шлюпке без весел в открытое море. Отец, бывалый моряк, и тот встревожился не на шутку. Старший брат побежал к соседу за ключами от катера. А отец мечется по берегу, кричит: “Держись, сынок!” Я в ответ ему: “Держусь!” А земля все дальше и дальше от меня, почти совсем уже не видно из лодки. И за что держаться — не знаю… Бывает, даже очень опытные мореходы перед грозной стихией моря теряются. А парусный флот как бы закладывает в человека запас прочности.

Нет, как ни хороши, как ни надежны современные корабли, а парус не сказал еще своего последнего слова, — многозначительно подмигнул Аксенов Олегу и Тане. — На мой взгляд, он вообще у нас на планете бессмертен И первозданный белый цвет его, если хотите, символ нравственной чистоты.

Да, тут, конечно, не обойти вопроса об экономической целесообразности применения парусников. Я бы мог кое-что сказать и об этом, но тут, скорее, по твоей части, Олег Викторович.

— Что же, постараюсь дополнить вас, Андрей Иванович, хоть и не уверен, что смогу сделать это с вашей прямо-таки заражающей убежденностью. Впрочем, деловые качества парусных кораблей говорят сами за себя, — живо откликнулся Олег. — Не случайно же не так давно Гамбургский университет, к примеру, разработал проект парусного судна грузоподъемностью двадцать пять тысяч тонн. И сразу им очень заинтересовались американские бизнесмены от моря. Аналогичной работой и не без успеха занимается международная океанографическая организация в Майами. Они выпустили на просторы морей несколько моделей так называемых “Дайна-шип” — крупных парусников водоизмещением двадцать-тридцать тысяч тонн и весьма успешно их эксплуатируют, получая довольно высокие дивиденды. А Вильгельм Пролс из Любека — автор шестимачтового грузового барка с парусами общей площадью около десяти тысяч квадратных метров — в пять раз больше, чем на нашем “Друге”. Представляете, какая громадина! И хотя на фоне нынешних дизельных и турбовинтовых гигантов даже эти корабли выглядят чуть ли не игрушечными, следует помнить их главную сущность: в движение парусники приводит не рождаемая специально, а чисто природная энергия — обыкновенный ветер. Что же касается скорости передвижения — так есть множество и не очень срочных грузов. Ко всему не следует забывать и о таком важном аспекте, как чистота окружающей нас среды — воздуха, побережья и самого моря. Так что не будем спешить с прогнозами.

— Ну как? — с усмешкой повернулся Аксенов к молодому офицеру. — Убеждает вас в чем-то эта маленькая лекция?

— Да я ничего… — несколько смущенно проговорил тот.

На “Друге” тем временем убрали паруса, но он еще продолжал двигаться против течения реки, плавно, с каким-то неповторимым изяществом останавливаясь точно на отведенном ему много лет назад месте.

— Отдать концы! Якоря опустить! — раздалась, усиленная мощными динамиками, команда.

Стоявший плечо к плечу с Аксеновым Олег почувствовал, как вздрогнул вдруг Андрей Иванович, резко подался вперед на этот голос.

— Винденко? Саша Винденко?! Ну конечно же, он!

— Кто? — не понял Олег.

— Александр Павлович Винденко, капитан “Друга”, — ответил Андрей Иванович и, глубоко вздохнув, добавил: — Старый мой приятель. Мы с ним еще в семьдесят…

Он замолчал, моргая глазами, пристально глядя, как по парадному трапу прямо в горячие объятия родных и близких один за другим сходят на берег моряки.

Садилось солнце, заливая золотом спокойную гладь воды. Метались суматошные чайки, крича о чем-то своем. Редела постепенно на набережной нарядная толпа.